О чем весь город говорит - Фэнни Флэгг

После поимки соглядатая произошло еще одно печальное событие. Беатрис Свенсен долго пыталась забеременеть и наконец понесла. Однако через месяц у нее случился выкидыш.

Беатрис была так безутешна, что Андер, сам сильно переживавший несчастье, попросил Элнер за ней приглядывать, когда она оставалась одна.

Каждый день Элнер приходила к подруге, присаживалась к ней на кровать и брала ее за руку.

– Ох, я так хотела ребенка! – рыдала Беатрис.

– Я знаю, милая, знаю. – Элнер погладила ее по руке.

– Почему это случилось? Я же очень береглась.

– Этого никто не ведает, но ты еще молодая. Успеете нарожать кучу детишек.

– Вряд ли. Врач сказал, что я…

– Да пошел он, старый хрыч! – оборвала Элнер. – Ни черта он не смыслит. Знаешь, нынче я видела сон. В кухне чищу картошку, и вдруг ты звонишь по телефону: «Угадай новость! Я опять в положении!»

– Правда?

– Конечно! А уж тебе-то известно, что мои сны всегда сбываются. Помнишь, мне приснилось, что вы с Анд ером поженились? А?

– Да, помню.

– Вот и не падай духом. Просто верь. Чуток погоди – и увидишь, как оно все будет.

На другое утро Андер от всего сердца поблагодарил Элнер:

– Не знаю, что ты ей сказала, но со вчерашнего вечера она выглядит чуть-чуть лучше.

– Вот и славно, я рада. – Элнер поднялась в спальню подруги, держа в руках черно-белого котенка: – При-и-ве-ет! Твой дружок пришел тебя проведать.

Она никогда об этом не говорила, но искренне верила, что порой забота о живом существе – лучшее лекарство для разбитого сердца.

Джаз захватил всю страну, и мэр Тед Нордстрём, уважив многочисленные просьбы, дал команду возвести на берегу озера молодежную танцплощадку.

Мистер Уоррен, хозяин скобяной лавки, развесил гирлянды лампочек и установил четыре динамика. В вечер открытия народу на танцплощадке было битком. Оказалось, и стар и млад обожают отплясывать под музыку джаз-бандов Гленна Миллера, Бенни Гудмана, Томми Дорси и прочих. Тед и Герта выступали в роли распорядителей, а за буфетной стойкой шестнадцатилетний Джин предлагал прохладительные напитки истомленным жаждой танцорам. Старая миссис Грейвли так раздухарилась, что в первый же вечер сломала шейку бедра.

На «Тихих лугах» кое-кто из старожилов поначалу встревожился, услыхав громкие джазовые ритмы, доносившиеся с танцплощадки. Но потом многим понравилось долгими летними вечерами смотреть на звезды и слушать музыку.

Лордор и Катрина очень развеселились, впервые услыхав «Коричневый кувшинчик» Гленна Миллера, и почти всем пришлось по душе трио сестер Эндрюс. Бёрди Свенсен восторгалась их великолепной гармонией в «Бай мир бисту шейн»[8].

– У девочек изумительные верха, – говорила она.

Люсиль Бимер особенно любила «Я грущу по тебе» Томми Дорси. Всякий раз ей вспоминался Густав.

В 1939-м после бешеного успеха «Унесенных ветром» все девушки млели от Кларка Гейбла. Двадцатидвухлетняя парикмахерша Тотт Хэгуд даже вышла за Джеймса Дуэйна Вутена (будущего маляра), потому что сочла его похожим на своего кумира. Правда, мать ее говорила, что Джеймс Вутен похож на Кларка Гейбла, как гвоздь на панихиду. Но Тотт не дрогнула. Она была влюблена.

Свадьба прошла хорошо, если не считать того, что папаша Тотт напился вусмерть и не смог сопроводить невесту к алтарю, а Джеймсу в ухо попало рисовое зернышко и свою брачную ночь молодые провели в больнице. В целом же, за исключением этих и других казусов, десятилетие выдалось вполне удачным.

1940

Старшему поколению казалось, что жизнь набирает ход с опасной скоростью. Новомодные танцы под джаз, которыми увлекалась молодежь, для стариков были чересчур неистовы. «Из-за этих сосунков, что бешено гоняют в своих ревущих драндулетах, я боюсь перейти улицу», – говорила престарелая миссис Чилдресс.

Однако в общем народ пребывал в хорошем настроении. Франклин Делано Рузвельт готовился к беспрецедентному избранию на третий срок, Депрессия наконец-то сворачивалась, и люди вновь обретали надежду.

Элмвуд-Спрингс обзавелся собственной остановкой автобусов «Грейхаунд» (со знаком на столбе и всем прочим). Магазин Уорренов «Товары для дома» теперь торговал с отсрочкой платежа, и к лету почти каждый городской ребенок стал обладателем роликовых коньков или новенького сине-белого велосипеда марки «Швимм». В июне десятилетний Мэкки Уоррен до полусмерти напугал свою мать Олу, забравшись на водонапорную башню. Мальчуган победоносно одолел подъем, однако через неделю едва не утонул в бассейне, шандарахнувшись головой о площадку вышки для прыжков. К счастью, спасатель Джим Нордстрём вовремя заметил происшествие и за волосы вытащил беднягу из воды.

А вот еще весьма удивительное событие того июня: парикмахерша Тотт Хэгуд Вутен без всякого серьезного обеспечения сумела получить банковскую ссуду и открыть салон красоты. Правда, она не ведала о помощи, оказанной женой банкира Идой Нотт Дженкинс, которая была ее клиенткой, но считала ниже своего достоинства делать прически на заднем крыльце дома Вутенов. Однажды за ужином Ида, нацелившись в супруга сельдерейным стеблем, заявила:

– Герберт, меня не заботит твой дебет-кредит, но у вас, мужчин, есть своя парикмахерская, и я не вижу абсолютно никаких причин, по которым в городе не может появиться салон красоты.

Герберт понял, что придется дать ссуду, иначе ему проедят плешь. Когда Ида целится сельдерейным стеблем, дело серьезно.

Через две недели в салоне красоты Ида Дженкинс, завитая на бигуди, сидела под новеньким феном и внимательно изучала журнальный опросник.

Вопросам не было конца. Дочитав анкету, Ида взбудоражилась, поскольку ни разу не ответила «нет». Кто же не хочет быть совершенством?

– Ведь мы не просим у ювелира абы какой бриллиант и не уверяем окулиста, что кое-какое зрение нас устроит, – говорила она. С самого детства Ида не понимала, почему никто не стремится к совершенству.