Сердце ковбоя - Ада Суинберн

— Садитесь, Рейчел, — сказал он.

— Благодарю вас, доктор. — Она отодвинула стул и села напротив него.

Доктор Симпсон поставил локти на стол и сцепил пальцы.

— Насколько я понимаю, это довольно деликатное дело, но лучше быть откровенным, — заявил он. — Я полагаю, что вы беременны, Рейчел.

Она уставилась на него широко открытыми глазами. В голове стало пусто, дыхание перехватило.

— Беременна? — переспросила она слабым голосом.

— Да. Срок у вас небольшой, максимум два месяца. УЗИ покажет точнее. — Голос его сделался ласковым, добрые серые глаза внимательно изучали ее.

Рейчел охватила слабость.

— Но… как такое возможно? — запинаясь выдавила она. — Я имею в виду, что за четыре года замужества я ни разу не забеременела.

— Наверное, не по вашей вине, — мягко заметил доктор Симпсон.

— Но ведь Ричард… у него… — Она осеклась. — Может быть, это что-то другое? Не беременность? Может, это какая-то ошибка?

Доктор Симпсон улыбнулся.

— Никакой ошибки, дорогая. — Он откинулся в кресле, продолжая наблюдать за своей ошеломленной пациенткой. — У вас нет никаких противопоказаний, и вам необязательно сохранять эту беременность. Я ничего не предлагаю, потому что решение зависит от вас, Рейчел, но на этой стадии аборт очень простая процедура.

Рейчел была потрясена. Аборт? Притом что она всегда так хотела ребенка? Господи, да это же ребенок Джастина! Она не способна убить новую жизнь, тем более что любит отца этого ребенка. Она решительно подняла голову.

— Нет! — с горячностью заявила она. — Никогда, доктор Симпсон.

— Значит, вы не расстроены этой новостью?

— Я потрясена, — призналась она. — Но расстроена? — Неожиданно бурлящая радость охватила ее, и она улыбнулась. — Нет-нет. Я еще не знаю, что я чувствую, но я не расстроена.

Доктор Симпсон с облегчением вздохнул.

— Вот и хорошо. Я всегда рад, когда женщина счастлива от предстоящего материнства. — Он встал. — Зайдите к секретарю, запишитесь на следующий прием и на УЗИ, а завтра позвоните мне, чтобы узнать результаты анализов.

Рейчел медленно поднялась и взяла свою сумочку. Она была поглощена этой новостью, и мысли вихрем кружились у нее в голове. Ребенок! Боже, какое чудо! Возможно, ее ждет много трудностей. Но ребенок!

Рейчел не переставала улыбаться. Она протянула руку врачу.

— Благодарю вас, доктор, большое спасибо.

Доктор Симпсон просиял, взяв ее руку в свои ладони.

— Вам больше не нужны эти тесты на беременность, которые мы с вами планировали. Без сомнения, дело было в мистере Браннере.

Целый день в голове Рейчел крутились какие-то обрывки мыслей, и только к вечеру они собрались наконец воедино. А что, если отцом Джастина был не Ричард?

Безумная надежда вселила в нее пьянящую энергию, и Рейчел принялась ходить по спальне. Эта догадка могла объяснить ее мнимое бесплодие, а также отсутствие какого-либо сходства между Джастином и Ричардом.

Последнее, правда, не на все сто процентов соответствовало действительности. Разве она не сетовала на их сходство в том, что касалось излишней скрытности? Однако это качество присуще многим людям и его, конечно, никак не достаточно.

Возможно, в прошлом Джулии и Ричарда было что-то неизвестное Джастину, с надеждой подумала она. Или, быть может, он что-то от нее утаил? Учитывая его замкнутость и уклончивость, это вполне возможно. Однако в следующий момент Рейчел усомнилась, что Джастину известно больше того, что он рассказал ей, ведь после того, как она увидела старую фотографию, у него заметно полегчало на душе.

Лилиан знает правду, осенило Рейчел.

Письмо!

От волнения пульс ее участился, и она бросилась к компьютеру, чтобы еще раз прочитать письмо Лилиан Фенстер. Перечитывая его, она обратила внимание на одну фразу: «Джулия была моей лучшей подругой, и я, наверное, знала ее как никто другой. Она не была плохой, Рейчел».

Почему Лилиан решила, что Джулию можно счесть плохим человеком? Конечно, сама фраза была старомодной, но она прекрасно передавала страхи Лилиан.

Получив письмо, Рейчел прочла его невнимательно, а теперь оборонительный тон Лилиан показался ей странным. Какое значение имеет, что она подумает о Джулии Холдейн? Она вовсе не думала о ней — ни плохо, ни хорошо. Ведь э

Расскажет ли Лилиан когда-нибудь правду? — размышляла она. Преданность Лилиан семье Холдейн была непоколебима. За неделю, проведенную на ранчо, Рейчел не раз убеждалась в этом и понимала, что Лилиан никогда ничего не скажет без достаточного на то основания.

Рейчел дотронулась руками до своего пока еще плоского живота и снова ощутила огромную радость. Будет ли ребенок веским аргументом для нее? Развяжет ли язык Лилиан?

Рисковать она не могла. При нынешнем положении вещей Рейчел боялась вытягивать из Лилиан эту старую историю. Она еще не решила, сказать ли Джастину о ребенке. Да, она любит его, но прекрасно осознает то множество проблем, которые могут возникнуть, узнай он о том, что она ждет от него ребенка. Он наверняка захочет заботиться о нем, принимать участие в его воспитании. Но самое важное — это навсегда свяжет их с Джастином.

Рейчел разрывалась на части, безумно счастливая и в то же время глубоко подавленная. Это было самое прекрасное событие в ее жизни, но вместо того, чтобы прыгать от радости, она грустила из-за двойственности своего положения. И ни с кем не могла поделиться этой невероятной новостью, даже с отчимом.

Джеймс стал бы задавать вопросы. Он захотел бы узнать, кто отец ребенка. Возможно, он рассердился бы на нее за то, что она отказывается назвать его имя… Нет, она не хочет заставлять волноваться дорогого ей человека. Она поступит, как наметила, решила Рейчел и порадовалась, что вовремя собралась уехать из Миннеаполиса.

Как бы то ни было, теперь у нее, к счастью, есть нечто реальное, с чем она может связывать свои мысли о будущем.

Ребенок Джастина!

Вернувшись в спальню, Рейчел закончила приготовления ко сну и заставила себя не думать о Джастине. Настало время перейти от размышлений о будущем к осуществлению своих планов.

В последовавшие за этим дни Рейчел методично собирала вещи, составляла списки и упаковывала хрусталь и фарфор. И только когда дошла до гардеробной Ричарда, то поняла, что подсознательно отложила это на самый последний момент. Все здесь было точно так, как он оставил: ряды костюмов, стопки рубашек и свитеров — вся его одежда. В течение нескольких месяцев дверь в эту комнату оставалась закрытой.

Даже теперь она вошла сюда с трепетом, все еще испытывая тягостное чувство. Ричард упорно охранял свою личную жизнь. Возможно, поэтому ей и не хотелось разбирать его вещи.