Счастье оптом - Ника Ёрш

— Тогда хорошо, — улыбнулась я. Опомнившись, добавила: — Жаль вдохновение, но чая очень хочется.

Дорф предложил мне свою руку, облокотиться. Я скользнула взглядам по мускулам, вздохнула и, кивнув, безропотно последовала с ним к красивому двухэтажному дому.

Внутри все было ухожено: полы покрыты белой плиткой и вымыты до блеска, стены выкрашены в спокойные матовые тона, высокий потолок рождал ощущение нереального простора. Мягкая мебель вся обита дорогим велюром, даже стулья у стола оказались сплошь вычурные, такие, что страшно сесть.

Хотя сесть страшно еще и потому, что остатки платья трещали по швам, а совсем лишиться прикрытия не хотелось. Вдруг Дорф внезапно захочет рубашку назад?

— Красиво, — решила похвалить хозяина дома я.

— Нормально, — отмахнулся он. — Жить можно. Особенно если есть приходящая горничная. Ну, ты понимаешь.

Мне подмигнули.

Я кивнула:

— Само собой.

Как не понять? Избалованный красивый мужик обожает комфорт и думает, что все в этом мире живут примерно также.

— А где обещанный чай? — спросила, замирая посреди гостиной и косясь на самый настоящий камин. У отца в доме была имитация.

— Ой, заваришь сама? — Олег обаятельно улыбнулся, показывая прямо и налево. — Кухня там. И мне сделаешь?

На миг растерявшись, хотела сказать, как принято у меня дома: у нас самообслуживание, детка! Но… дома у меня никого не было столь же породистого, как этот типчик, так что и обращаться с ним я решила как с избалованным мальчиком. Пока терпения хватит.

— Конечно, — улыбнулась.

— Ничего, что я на «ты» перешел? — он приобнял меня за плечи, чуть сжал их сильными ладонями и договорил: — Как от тебя приятно пахнет. Классные духи.

Я снова промолчала, потому что мой дезодорант, купленный перед отъездом в одном из гипермаркетов по шикарной акции и правда шикарно пах.

Кухня Дорфа была… большая. Как две мои спальни.

— Мило, — высказалась я, оглядывая шкафчики по периметру, стол-остров по центру и кучу дорогущей техники, повернутой брендовыми названиями ко входящим.

— Мне тоже нравится, — согласился Олег. — Нанимал хорошего дизайнера. Просил сделать просто и со вкусом. Я тогда с девушкой встречался, думал, остепенюсь и ей будет, где разгуляться…

— А она?

— Она сказала, что для готовки можно и нужно кого-то нанять, так же как и для уборки. И Корниса предложила кастрировать, чтоб не бросался на ее колени.

«Глупенькая, — подумала я, — наверное, молодая совсем. Кто же вот так всю правду чистосердечно мужику на голову вываливает?!»

— Наверное, она просто не умела готовить, и боялась в этом признаться, — сказала вслух, качая головой. — Студенточка какая-нибудь?

— Модель, — поправил меня Дорф. — Двадцать два года. И знаешь, ты права. Сейчас задумался — откуда бы ей уметь все это… по дому? Если она только по подиумам целыми днями ходит и фотки рассылает по агентствам.

Я двинулась вперед, открывая шкафчики по наитию, изучая их содержимое в поисках чая и приговаривая:

— Ну, ничего, встретишь еще «ту самую», чтоб и красивая, и умная, и знающая… Это мука, дрожжи, надо же, сколько всего… Встретишь, говорю, и поймешь, какое это счастье — надежный тыл дома. Сразу станет уютно и тепло, так что не придется искать вдохновение где попало… Так, а вот и чай. Сейчас заварим. Присаживайся, Олег, я все сделаю. Расскажи пока о себе, о своих книгах? Что пишешь сейчас?

Мужик нашел стул, сложил руки на столе и принялся вещать о себе и своих интересах, с удовольствием приняв от меня сначала чашку с чаем, а потом и сделанные «на скорую руку» сэндвичи.

— Как вкусно, — восторгался Олег, пережевывая слегка поджаренный хлеб с расплавленным сыром посередине. — Хрустит.

— Я часто делаю что-то подобное на завтрак. Пустячное, знаешь… — врала я, старательно отгоняя совесть и воспоминания о йогуртах и творожках, которые пихала детям утром в последнее время. — Ты — просто сокровище, — мурлыкал красавчик Дорф, глядя на меня с уважением и дожевывая последний бутерброд. — Твой муж, должно быть, очень счастлив.

— Должно быть, — пожала я плечами, — у него как раз такая молодая и красивая, как твоя модель. Мы разводимся с ним.

— О, прости, — замер Олег. Поднявшись, он вдруг встал передо мной, нависнув сверху скалой, и задумчиво спросил: — Каким же надо быть ненормальным, чтобы променять семью на интрижку?

Я не отвечала. Смотрела на торс перед собой с ярко выраженной мускулатурой, пыталась нащупать правой рукой кружку с остывшим чаем, и, заодно, понять, чего от меня хотят. Потому что смысл сказанного доходил смутно — непривычна простая русская Марго оказалась к обольстительным писателям, замирающим в опасной близости.

Дальше и вовсе показалось, что Олег собрался поцеловать меня, потому что он стал наклоняться. Но, пока я сомневалась, судорожно решая, надо ли мне поднять голову навстречу или ждать, пока он сам достигнет цели, раздался лай.

Псина — так ее растак — выросла прямо между нами, встав на задние лапы, опершись на мои колени и перемежая счастливый лай с улыбками, являющими мне много острых зубов.

— Корнис! — засмеялся Олег. — Ты нагулялся, приятель?

Я заставила себя улыбнуться и даже погладить нарушителя спокойствия по голове.

— Здравствуй, красавчик, — сказала, чувствуя досаду и облегчение одновременно.

Целоваться с Дорфом хотелось безумно, но и разочаровать его было до жути страшно. Все-таки практики давно не было! С мужем мы это давно прекратили — как-то не нужны стали подобные милости, да и некогда было долгими прелюдиями заниматься…

— Что ж, спасибо за чай, — я поднялась, и Корнису пришлось спрыгнуть на пол. — Спасибо, Олег.

— Да брось, — ответил он, — заходи в любое время. Серьезно.

Я смущенно улыбнулась:

— Не хочу мешать тебе и твоему вдохновению.

— Знаешь, может, как раз ты и станешь тем самым вдохновением, — внезапно сказал он, — после нашего общения я не чувствую раздражения. Это бывает редко, поверь.

Я неуверенно кивнула, радуясь даже столь неоднозначному комплименту и огибая собаку, путающуюся под ногами.

— Тогда приглашай меня, — попросила уходя. — Ты ведь знаешь, где я живу. И калитку мы выломали. Так что… препятствий нет.

Олег сказал в догонку нечто утвердительное, и тут же завозился на полу со своим псом, кажется, уже забывая о наших почти-романтичных посиделках.

Я протиснулась через щель между калиткой и забором и стояла задом к вилле, когда услышала хриплый кашель. Страшноватый такой, неправильный.

Подняв взгляд от земли и посмотрев левее, узрела собственно отца. Он стоял, прислонившись к яблоне и… смеялся. Звуки были реально похожи на кашель, но губы оказались растянуты в улыбке. Видно, отвык голубчик от подобных проявлений эмоций, вот и тренируется в тихом месте, чтоб народ не пугать зря.