Шоу гремящих костей - Татьяна Луганцева

Диана покраснела.

– Вам показалось… Я с удовольствием приглашаю вас к себе в гости еще раз и не раз, а сколько хотите…

Князь Штольберг поднялся и пошел к входной двери, провожаемый хозяйкой дома.

– Тогда решено, вы убираете детей…

– Пусть помогают.

– Еще недавно вы были категорически против, – напомнил Карл, надевая куртку.

– Я не знала вас, а теперь вижу, что общение с таким человеком пойдет моим детям только на пользу.

– Благодарю. Решено, будем делать у вас ремонт!

– Спасибо, Карл, за то… за то, что впервые за много лет я почувствовала себя живой женщиной, – выдала напоследок загадочную фразу Диана и, закрыв дверь, прислонилась к ней спиной. – Я не виновата… – шептала она, трогая горячие щеки, – не влюбиться в него было невозможно. Я думаю, что Карл не будет против, если разобьет еще одно глупое сердце, соскучившееся по любви. У него в коллекции много разбитых сердец, я уверена, и это не станет для него сюрпризом.

«Если бы на меня так смотрела Яна, – думал в этот момент Карл, выходя из подъезда, – я бы землю перевернул для нее…»

У него в кармане зазвонил сотовый телефон, который ему выдала Яна для связи.

– Яна?

– Да, это я. Знаешь… нужна помощь… – прокашлялась Яна.

– Я уже помог Диане, все сделал, мы договорились о ремонте в ее квартире…

– Помощь нужна моей другой подруге, актрисе Алевтине, ты с ней уже знаком.

– Милая девушка. Что с ней случилось? – поинтересовался Карл, готовый помогать всем женщинам, если его об этом просит Яна.

– Знаешь… ее кто-то методично пытается убить, – после минутного замешательства ответила Яна, словно сообщая о плохой погоде за окном. – Сегодня, когда ты ушел, мы вместе поехали в магазин. Я осталась в машине, а Алевтину, когда она выходила из магазина, чуть не сбила машина. Ее внезапно занесло прямо на Алю, хотя никакого гололеда на дороге не было. Я уверена, что это произошло не случайно, а если к этому покушению добавить и другие попытки…

– Номер?! Она запомнила номер?

– Знаешь… все этот проклятый снег. Все номера были залеплены снегом и грязью с неубранных мостовых…

Яна успокаивала плачущую Алевтину. Актриса не могла прийти в себя от ужаса.

– Я чудом, понимаешь, Яна, чудом вывернулась из-под колес этой машины! Ему помешал снег, он чуть затормозил машину преступника. Яна, что мне делать? Я боюсь выходить на улицу, боюсь подходить к окну. Яна, я сдалась, я ухожу из труппы…

– Не делай глупостей, ты же актриса!

– Мне моя жизнь дороже! Как я могу играть на сцене, если мне страшно выходить на нее? Если я боюсь ехать до театра? Какую положительную энергию я могу нести зрителям, если мою душу сковывает страх?

– Держи себя в руках! Карл теперь с нами, мы что-нибудь придумаем.

– Еще эти неприятности с Дианой. Я хоть ее и плохо знаю, но мне она понравилась, и я, честно говоря, расстроилась из-за нее тоже. Хорошо, что твой Карл поехал ей помогать.

– Мы сообщим следователю о новом покушении? – спросила Яна.

– А зачем? Машину я все равно не запомнила, номер тоже… Да потом он скажет, что надо переходить дорогу на светофоре, что это не было покушение.

– Хорошо, не будем поднимать лишний шум. Будем сидеть дома и не открывать никому дверь.

Открыли дверь они Карлу, вернувшемуся от Дианы вечером.

– Я по дороге купил кое-каких продуктов.

Карл быстро накрыл стол и сервировал его по всем правилам, правда, пластмассовыми тарелками и такими же ножами и вилками, которых он набрал в большом количестве. Он выложил на стол картофель фри, два копченых цыпленка, фрукты, минеральную воду, салаты, расфасованные в пластиковые корытца, и бутылку дорогого шампанского. За этим обедом или ужином Яна рассказала Карлу все, что она знала об угрозах Алевтине.

– Нам стало страшно, поэтому мы и вызвали тебя как мужчину, чтобы чувствовать себя более защищенными, – завершила она свою речь.

– Правильно сделали, – задумался Карл, – а теперь давайте подумаем, кто может угрожать Алевтине.

– Кто-то свой, – предположила Яна, – я имею в виду тот, кто ее знает.

– Согласен.

– Кто-то из театра, – сказала Алевтина, отламывая кусок цыпленка.

– Поясни, – попросила Яна, хрустя картошкой.

– Во-первых, меня упорно в письмах-угрозах пытались выжать именно из театра. Во-вторых, я больше особо ни с кем не знакома. В-третьих, чтобы подкидывать мне письма в театре, подпилить трос декорации и заколоть ножом Деда Мороза у нас в подсобном помещении, надо быть своим работником или артистом. Даже если тебя кто-нибудь и увидит, никто не обратит внимания, а чужого человека сразу спросят, что он тут делает.

– Логично, – согласился Карл, разливая шампанское.

– Выпьешь с нами? – спросила у него Яна.

– Нет! – слишком громко и чересчур нервно ответил он, потрогав свой пластырь, словно проверяя, не отвалился ли он.

– Алевтина, – обратилась к актрисе Яна, придвигая к себе поближе тарелку с виноградом, – не забывай о своем отвергнутом поклоннике Арнольде. Он хоть и не является артистом, но тоже работает при театре и все эти преступные манипуляции вполне мог проделать.

– Кто это? – заинтересовался Карл.

– Хозяин ресторанчика при театре, бывший мой ухажер, – отвела зеленые глаза Алевтина. – Я бросила его, когда поняла, что он как-то связан с местными бандитами.

– Как ты догадалась об этом? – спросила Яна.

– А ты сама не видела, что у него за публика сидит в ресторане? И всех он знает, со всеми здоровается. Вечно у него были какие-то дела, секреты от меня. Он занимался чем-то, о чем мне не говорил, это уже ненормально! – вспылила Алевтина.

– И все же Арнольд Иванович остается одним из главных подозреваемых, – подытожила Яна, – тем более что он связан с криминалом. Может быть, для него человека убить – раз плюнуть. К тому же пострадало его мужское самолюбие.

– Арнольд Иванович? – переспросил Карл. – Его так зовут?

Алевтина засмеялась.

– Да, имя, мягко говоря, не сочетается с отчеством.

– Карл, ты должен заняться Арнольдом Ивановичем, – сказала Яна, – приди к нему в ресторан, представься богатым иностранным бизнесменом, может быть, он предложит тебе какое-нибудь дело? Заодно узнаешь, чем он занимается и имеет ли зуб на Алевтину?

– Одни подозрения, этого мало, – согласился Карл, – обычно такой ревностью к новой актрисе пылают старые примадонны, не желающие уступать свое место.

– Меня недолюбливала Алла Демидовна, но она и погибла от свалившейся декорации, – сказала Аля, – не могла же она сама себе подстроить убийство?