Ограниченный контингент. Рожденные в СССР - Тимур Максютов

– Вот! Стоит, понимаешь, хрен, с неба упавший, а не обозначен соответствующей надписью! Непорядок, блядь!

Наконец генерал устал и дал отвести себя к машине. Водитель тихо проговорил:

– Зря вы камень-то не уважаете, товарищ генерал. Мужики рассказывали в гараже – он свистнет не так, и всё, кранты… Проблемы всякие посыплются, беды разные.

– Свистнет он! В хуй надо свистеть, там дырка есть. Всё, Володя, ты доигрался. Ты ведь к политотделу армии просто прикомандирован, а кем числишься по штату?

– Так это, товарищ член военного совета… Командиром взвода вроде бы.

– В Дарханском мотострелковом полку?

– Вроде бы да.

– Вот туда и поедешь служить. Хватит при начальстве прохлаждаться.

«Волга» взвизгнула шинами и продолжила путь.

Перевал опустел, и только ветер высвистывал что-то зловещее. Быстро подсыхали на поверхности Чёрного Камня алые капельки Володиной крови…

* * *

Начальник штаба батальона Улан-Баторского мотострелкового полка опаздывал на совещание и решил срезать дорогу через стык второго и третьего караульных постов. Вообще-то это было чревато, часовые имели право устроить ему неприятности вплоть до применения оружия по нарушителю. Но обычно такое прокатывало, и солдатики не осмеливались останавливать старшего офицера.

Часы показывали уже половину десятого, когда начштаба обнаружил двух бойцов, нагло дрыхнувших на солнышке в обнимку с автоматами.

– Ну совсем оборзели, воины! Нюх окончательно потеряли. Во спят сладко, аж пузыри пускают.

Будить часовых было опасно – спросонья они могли, чего доброго, и стрельбу учинить. Майор хмыкнул и отщелкнул магазины от обоих автоматов. Мотострелки продолжили спать, даже не шелохнувшись.

– Хрен с ними. Отнесу магазины дежурному по полку, пусть он разбирается.

Начштаба запихал трофеи в офицерский планшет и побежал на совещание.

* * *

Вертолёт огневой поддержки Ми-24 низко шёл над ровной, как стол, степью, заканчивая обычный учебный полёт.

Внизу комочками грязно-серой ваты разбегались напуганные вертолётным грохотом овечки.

У лётчика было отличное настроение, и полёт хотелось закончить чем-то запоминающимся.

– Ну чего, похулиганим? Погоняем монгольских баранов?

Стрелок-оператор возразил:

– Саня, не надо, не снижайся. Опять от командира эскадрильи влетит за нарушение правил полётов.

– Да пошли они на хрен! Если бы я в Афгане правила полётов соблюдал – фиг бы живым вернулся. Держитесь, иду на снижение. Чабанов не видно, жаловаться некому будет.

– На горке какой-нибудь сидит с биноклем. Они же ленивые, кампаны. На солнышке греется, а овцы сами по себе пасутся.

Вертолет заложил крутой вираж и понесся над самой землей. Обезумевшие овцы, выпучив глаза, бросились врассыпную.

Арат(монгольский пастух) на пригорке сначала размахивал руками и кричал, но потом понял, что его не слышат. Тогда он выдернул из-под кошмы карабин Мосина, потянул затвор…

Бамм!

– Это что за хрень ещё, Саня?

– Блин, да по нам палят, в бронеплиту пришлось. Ну кабздец тебе, дитя степей! Сейчас будешь срать со страху дальше, чем видишь!

Десятитонный «Крокодил», накренившись, пронесся над стреляющим пригорком.

Лётчик в запале не услышал, а скорее почувствовал, что внешний пилон подвески вооружения обо что-то ударился…

* * *

– Ромка! Ромка, проснись! Тут трындец.

– А! Серега, что случилось?

– Ёлы, мы заснули с тобой. А рожка на автомате нет.

Ромка ощупал зияющее пустотой отверстие под магазин пальцами, начал лихорадочно хлопать себя по карманам, потом бросился по сантиметру исследовать пожелтевшую на безжалостном солнце короткую траву… Сел на задницу и завыл.

– Ну всё, это залёт стопроцентный, Ромка. Монголы магазины спёрли, пока мы дрыхли.

– Ы-ы-ы! Сержант убьёт теперь, ротный с говном сожрёт…

– Да это тюрьма, в натуре! Хорошо хоть, что автоматы и запасные рожки в подсумках остались. Чего делать-то будем, Ром?

Ромка вскочил, заговорил, проглатывая буквы.

– Всё, Серёжка, валим отсюда. Спрячемся, быро!

– Да куда спрячемся – то?

– Неважно. Валим!

Две согнутые фигуры устремились к бетонному забору.

* * *

Монотонный доклад Рябинкина быстро усыпил советско-монгольскую аудиторию. И наши офицеры, и представители партийно-хозяйственной верхушки Чойренского аймака синхронно клевали носами, всхрапывали и пускали слюни. Сквозь дремоту журчащая речь генерала пробивалась разрозненными кусками…

– …объединенными усилиями уничтожили банды атамана Семёнова и барона Унгерна. Но, товарищи, суть исторического материализма проявилась и в том, что объективно захват Урги белогвардейским отребьем послужил началом борьбы монгольского народа за независимость от китайских оккупантов. И ввод советских красноармейских отрядов поддержал эту борьбу…

– … храбрые цирики Монгольской конно-механизированной группы. Так, совместные успешные действия на реке Халхин-Гол под руководством полководческого гения Георгия Константиновича Жукова в 1939 году защитили завоевания монгольской революции от посягательств японских и маньчжурских захватчиков…

– … в августе 1945 года в ходе Хингано-Мукденской фронтовой операции окончательно разгромили японских милитаристов…

– …обострение ситуации на монгольско-китайской границе. Но в 1967 году Советский Союз вновь протянул руку помощи, введя на территорию братской страны войска, достаточные для сдерживания аппетитов китайских гегемонистов…

…свободу и независимость Монгольской народной республики. Спасибо за внимание, дорогие товарищи!

Внезапно повисшая тишина разбудила аудиторию. Бурные аплодисменты докладчику сменились совместным концертом, где лихо отплясывающие «Яблочко» славяне чередовались с заунывными и бесконечными, как сама пустыня Гоби, монгольскими песнями.

После концерта руководители уединились в кабинете начальника гарнизонного Дома офицеров, чтобы под водочку обсудить перспективы укрепления советско-монгольской дружбы. Никто и не обратил внимание, когда в помещение проник озабоченный капитан монгольской милиции, отвел в сторону первого секретаря аймачного комитета партии и что-то горячо начал ему рассказывать, размахивая руками.

Помрачневший секретарь вернулся к столу. Раскрасневшийся Рябинкин, дирижируя полной рюмкой, будто продолжал доклад.

– …и выпить, дорогие товарищи, за нашу крепкую интернациональную дружбу!

Монгольский секретарь перебил: