Поселок. Тринадцать лет пути. Великий дух и беглецы. Белое платье Золушки - Кир Булычев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теперь корабль окончательно принадлежал Олегу. Даже вернувшись в лес, он всегда будет тосковать по кораблю и стремиться обратно сюда, как стремится Старый и как стремился Томас. И в этом тоже не было ничего плохого, в этом была победа Старого, который не хочет, чтобы те, кто растет в деревне, стали частью леса. Теперь Олег окончательно понял, как и почему думал Старый, и слова его приобрели смысл, осознать который можно было только здесь.
Олег догадался откинуть крышку стола, там с внутренней стороны оказалось зеркало. Олегу приходилось видеть себя отраженным в луже. Но в большом зеркале он не видел себя никогда. И, глядя на себя, он осознавал раздвоение, но это раздвоение не было противоестественным — ведь там, за открытой дверью, только что был он, маленький Олег, он даже не допил молоко. А теперь он стоит перед зеркалом в мундире отца. Конечно, он сейчас совсем не похож на отца, потому что лицо его обветрено, обморожено, обтянуто темной кожей с ранними морщинами от недоедания и жестокого климата, но все-таки это он, Олег, вырос, вернулся, надел мундир и стал членом экипажа корабля «Полюс».
В письменном столе он нашел записную книжку отца, половина страниц в ней была пустой, не меньше ста пустых белых листков, целое сокровище для Старого. Можно будет учить ребят, рисуя на бумаге разные вещи, которых они никогда не видели. Ведь им надо будет, как подрастут, обязательно вернуться к кораблю. И еще он нашел там несколько объемных цветных картинок, фотографий с видами земных городов, и тоже взял с собой. Некоторые другие вещи были непонятны, их Олег трогать пока не стал — он понимал, что возвращение к поселку будет трудным. Но одну вещь он взял, потому что сразу догадался, что это такое, и понял, как будут счастливы Сергеев и Вайткус, который рисовал ему эту вещь на влажной глине и много раз повторял: «Я никогда не прощу себе, что никто из нас не взял бластера. Ни один человек». «Ты зря казнишься, — отвечал Старый, — для этого надо было возвращаться на мостик, а там была смертельная радиация». Оказывается, бластер лежал у отца в столе.
Рукоять надежно легла на ладонь. И чтобы проверить, есть ли в бластере заряд, он направил его на стену и нажал на спуск. Из бластера вылетела молния и опалила стену. Олег зажмурился, но еще с минуту после этого в глазах прыгали искры. И Олег вышел в коридор с бластером в руке: теперь он был не только хозяином корабля, но еще и получил возможность говорить с лесом не как проситель. Нас не трогайте!
В коридоре Олег остановился в раздумье. Хотелось пойти в навигационный отсек или в узел связи, но разумнее вернуться на склад, потому что если Дик с Марьяной пришли туда, они будут волноваться.
Олег быстро пошел обратно, но склад был пуст. Никто туда не заходил. Ну что ж, разбудим их. К тому же, хоть Олег в этом себе не признавался, хотелось показаться им в мундире космонавта, хотелось сказать: «Вы проспите все на свете. А нам пора улетать к звездам…»
На этот раз он пересек ангар напрямик, путь назад оказался куда короче, чем вчера, он уже привык к кораблю. Впереди показался яркий свет — люк наружу был открыт. Они его забыли закрыть. Хотя это здесь не важно, на такой высоте вряд ли водятся звери, что им тут делать?
Олег зажмурился и постоял так с минуту, пока глаза не привыкли к солнечному свету. Солнце стояло высоко, ночь давно прошла. Олег открыл глаза и испугался.
Никаких следов Дика и Марьяны: снег за ночь все сровнял и сгладил, снег без единого темного пятна.
— Эй! — сказал Олег негромко. Тишь стояла такая, что страшно было ее разбудить.
И тут же Олег заметил, как что-то зашевелилось метрах в двадцати от корабля. Там был невысокий пологий снежный холм. И зверь, белый, почти сливающийся со снегом, какого раньше Олегу не приходилось видеть, похожий на ящерицу, только мохнатую, длиной метра четыре, осторожно, словно боясь спугнуть добычу, разрывал холм. Олег как зачарованный глядел на зверя и ждал, что будет дальше, он не связал белый сугроб с ночевкой Дика и Марьяны. Даже когда лапы зверя разгребли снег и там показалось темное пятно покрывала палатки, он все равно стоял неподвижно.
Но в этот момент проснулся Дик, он сквозь сон услышал, как ворочается над ними зверь, и его нос уловил чужой опасный запах зверя. Дик, выхватив нож, рванулся из-под палатки, но запутался в одеялах. Олегу показалось, что снежный сугроб внезапно ожил, взметнулся вверх столбом снега. Зверь, ничуть не испуганный этим взрывом, а, наоборот, убедившийся в том, что не ошибся, раскапывая добычу, сцапал когтистыми лапами комок шкур и старался придавить его к земле, придушить, рыча и радуясь добыче.
Олег — лесной житель — нащупывал у пояса нож и примеривался для прыжка, глазами уже пытаясь угадать, где у этого белого зверя уязвимое место, куда надо вонзить нож. А Олег — житель корабля и сын механика — вместо ножа выхватил бластер, но стрелять отсюда, сверху, издали, не стал, а спрыгнул на снег и бросился к зверю, сжимая в руке оружие. Зверь, увидев его, поднял морду и зарычал, отпугивая Олега, видно, приняв его за конкурента, и тогда, уже без опаски попасть в Дика, Олег остановился и всадил в оскаленную морду заряд бластера.
* * *
Пока Дик с Марьяной, пообедав и обойдя корабль, стаскивали ко входу то, что надо взять в поселок, Олег забрался на самый верх, в навигационный отсек. Он звал Дика с собой, но тот не пошел — ему достаточно было добычи. Не могла и Марьяна — Олег показал ей, где находится госпиталь, и она отбирала лекарства и инструменты, которые описала ей Эгли. А надо было спешить, потому что снова пошел снег и заметно похолодало. Еще день, и из гор не выбраться — снег будет идти много
