Воссоединение - Эми Сильвер

– Я бы, конечно, рассказала об этом на слушанье, если бы помнила. Однако я не смогла из-за потери памяти после аварии. Посттравматический стресс, или ретроградная амнезия, так они сказали. Многое о том дне я не могла вспомнить. Только годы спустя воспоминания вернулись ко мне. Уже после рождения девочек, после того, как мы поженились. Поначалу я думала, что это, должно быть, ложные воспоминания, что они просто привиделись мне в воображении, потому что она ведь не стала бы так делать. Какая бы Лайла ни была эгоистичная, она ведь не могла так поступить?

Эндрю встал, подошел к ним и взял Лайлу за руку. Он был на ее стороне.

– Прошу тебя, Нат. Довольно. Пожалуйста, прекрати сейчас же.

Он был на стороне Лайлы. На стороне Лайлы. На стороне Джен. Почему он не на ее стороне? Это было уже слишком. Она всегда бывает на его стороне. Господи, она делает это, говорит все это, чтобы они увидели, на ком действительно лежит ответственность. Чтобы заставить их понять, что Эндрю не должен был нести на себе всю эту вину. Она тряхнула головой, все так же не отводя взгляда от лица Лайлы.

– Ты когда-нибудь думаешь о том, как могло бы все повернуться, если бы ты не напилась в тот день? Если бы ты не была под кайфом, если бы хоть раз в своей ничтожной жизни поступила так, как обещала, если бы ты думала еще о ком-то, а не только о себе? Тебе не приходит в голову, что, возможно, пусть только возможно, если бы ты так поступила, Конор сидел бы сейчас здесь за столом, с Джен? И, возможно, у Эндрю была бы такая жизнь, какой он заслуживает?

Лицо Лайлы начало морщиться, плечи поникли. Она ухватилась за кухонную стойку, вцепилась так сильно, что побелели костяшки пальцев.

– Он был бы сейчас королевским адвокатом, а не просто учителем в какой-то задрипанной слабой школе, а Джен не была бы здесь одна, а я бы не прожила в боли каждый божий день после этой аварии. Я не была бы чертовой калекой.

Пятница, 19 марта 1999 г.

Было в нем что-то отвратительное, стыдное, отчего он сидел, затаив дыхание, словно восхищенный зритель. Дэн слушал, как Натали плевалась ядом, наблюдал, как Лайла сломалась, перейдя от пьяной, дерзкой бравады к полному упадку духа, и восхищался. Он восхищался тем, как идеально смотрелось освещение с того места, где он сидел: два главных действующих лица были подсвечены сзади белоснежным светом с улицы, а оранжевый отсвет от дровяной печи добавлял сцене толику тепла. Он восхищался мизансценой, группой людей на переднем плане, сидевших вокруг массивного стола в уютном кухонном интерьере, который идеально контрастировал с морозным, вьюжным пейзажем снаружи, на белом заднем плане.

Худшая часть этой сцены (или же, напротив, лучшая?) завершилась финальным резким обвинением со стороны Натали и ее уходом со сцены вверх по лестнице. Лайла, поддерживаемая Эндрю, всем телом сотрясалась в рыданиях. Она принялась судорожно натягивать сапоги, упала, оттолкнула от себя Эндрю, когда он попытался помочь ей, поднялась на ноги и вышла из кухни на снег. После этого никто не двигался, воцарилось молчание, и оно все длилось и длилось.

Дэн подумал, что, будь он постановщиком этой сцены, возможно, здесь ему захотелось бы добавить немного музыки, что-нибудь будоражащее, оркестровое или, возможно, песню «Rolling Stones» «You Can’t Always Get What You Want». Можно было дать панорамный обзор комнаты, начиная с лица Джен, бледного настолько, что она напоминала призрак, затем на триста шестьдесят градусов вокруг стола, останавливаясь еще раз на лице Джен, которая побелевшей рукой вцепилась в руку Эндрю. После этого съемка на улице: одинокий дом и горы за ним, и, наконец, в саду – Лайла, красивая, сломленная блондинка, стоит одна в снегу и смотрит вдаль через долину, заметаемая метелью.

Но Лайла не стояла в саду, глядя через долину, она направилась по подъездной дорожке к главной дороге. Ее уже не было видно. Дэн ждал, что Зак побежит за ней, но тот не бежал. Здоровенный тупица просто стоял у окна, глядя ей вслед. Эндрю вскочил на ноги и схватил с вешалки у двери свою куртку.

– Идем, Зак, я пойду с тобой, – сказал он. Зак покачал головой. – Что, ты собираешься вот так дать ей уйти? Вот так пешком? Черт возьми, она может поскользнуться и что-нибудь себе сломать, может упасть с горы, заблудиться – Господи, она пьяная, одна в метель. Все что угодно может случиться.

Зак надул щеки и громко выдохнул.

– Нет. Вы же знаете, какая она. Или, может, вы уже больше этого не знаете, но я-то знаю. Она пройдет пару сотен ярдов вниз с этого холма и поймет, что замерзает, что у нее нет куртки и нет денег и что она повела себя глупо. Она вернется через десять минут, самое большее через пятнадцать. Если ее не будет через двадцать минут, тогда я пойду и приведу ее.

Эндрю негодующе всплеснул руками. Джен поднялась с места.

– Я пойду с тобой, Эндрю, – сказала она. – Мы можем взять мою машину. У меня зимние шины.

– Ты никуда не пойдешь, – отрезал Дэн, резко вставая на ноги и опрокидывая при этом винную бутылку.

– Я единственная трезвая среди нас, – мягко сказала Джен. – К тому же я знаю дорогу лучше тебя.

– Ты также единственная среди нас беременная, – возразил Дэн. – Речи быть не может, чтобы ты вышла в такую погоду.