Улики исчезают в полночь - Алина Кускова

Кузен, который оказался не кузеном, довел Сметану до подъезда, возле которого они остановились.

– Учти, Гуньков! – сказал Сметана, подавая тому на прощание руку. – Это дело целиком и полностью на твоей совести!

– А размерчик-то перстня может и совпасть, – прошептала Василиса Юльке, глядя на толстую ладонь Сметаны с пухлыми пальцами.

– Жаль, что под костюмом не видно, волосатая у него рука или нет, – прошептала ей Юлька и тяжело вздохнула. Она старалась думать о деле, но мысли постоянно возвращались к обманщику кузену. Даже не к Сергею Воронцову, как тот ей представился, а к обыкновенному обманщику Гунькову! Нет, все-таки к необыкновенному. А к очень обаятельному и привлекательному обманщику.

– Мочи без шума и пыли, – посоветовал Сметана своему подчиненному.

– Все сделаю в лучшем виде, – пообещал ему Гуньков и, кинув преданный взгляд на уходящее домой начальство, побежал к остановке общественного транспорта.

Василиса с Юлькой бросились за ним следом, на бегу раздумывая, стоит ли обеим заходить в общественный транспорт или лучше поехать одной Василисе, чтобы Гуньков не узнал Юльку. Решили ехать вместе: ночь была темная, вряд ли мнимый кузен хорошенько рассмотрит Юльку.

Это было слабым, но утешением. Обаятельный кузен наплевал на Гатчину потому, что хорошенько не рассмотрел ее высоких духовных качеств. О внешности говорить не приходится, до гламура далеко, как до Альдебарана. Юлька задумалась и очнулась лишь тогда, когда Василиса схватила ее за руку, и ойкнула.

Пронырливый Гуньков не собирался ехать общественным транспортом! Он заскочил в одиноко стоявшее на обочине у остановки такси и скрылся из вида.

– Мошенник! – крикнула ему вслед Юлька, но Гуньков вряд ли ее услышал.

Ничего не оставалось делать, как вернуться к машине. Догнать Гунькова было невозможно, но и проследить за Сметаной тоже оказалось нелегко.

В подъезде возвышалась кабина с турникетом, в которой восседал сердитый мужчина в форме.

– О-ох-охранник, – разочарованно протянула Юлька, глядя на его сдвинутые к переносице брови.

– Вы куда?! – рявкнул этот тип, и идти дальше девушкам в принципе расхотелось.

– Мы ошиблись адресом, – гордо заявила Василиса, в светлую голову которой не пришла ни одна умная мысль, как этого охранника одурачить и пробраться ближе к жилищу Сметаны.

– Валите отсюда по-хорошему, – посоветовал мужик в форме.

Пришлось последовать его совету.

– Ничего, – успокоила Василиса подругу, – день не прошел зря. Мы много чего узнали.

– Да уж, – скривилась Юлька, – узнали некоторых…

В отличие от них братья Карамазовы, караулившие квартиру Евы Дворецкой, ничего не узнали. Они честно отсидели на обозначенных местах, но преступник с битой мимо них не проходил. Прошел дворник Афиногенов с мусорным ведром, супруги Перепелкины с просьбой к Антонине Эдуардовне посидеть с их дитем весь следующий день, Аделаида Ведьминская прошествовала на вечернюю, почти ночную, прогулку. И чего ей только дома не сидится? Прошел участковый Пугач туда же. Вот в его руках было нечто, похожее на биту! Но, приглядевшись внимательнее, братья разглядели букет.

Разочарование было полным. Они собирались вступить в схватку со свирепым противником, а вместо этого безрезультатно отсидели до часа ночи. Во втором часу вернулась Гатчина, и Бенедикт вызвался проводить ее до квартиры. Юлька несколько смущенно позволила ему это сделать, даже пригласила на пять минут в квартиру для того, чтобы рассказать, как безрезультатно они следили за Сметаной. О мнимом кузене она умолчала. Беня убедился, что Юльке ничего не угрожает, та еще сказала, что со следующего дня к ней переедет Василиса, так что бояться преступника не было смысла. Да и есть ли он, этот преступник?..

Бенедикт Карамазов вернулся от Юльки на свой пост окрыленный ее вниманием.

Дверь в квартиру Евы Дворецкой оказалась открытой…

Предвыборная кампания – действо совершенно непредсказуемое. Ни один из кандидатов не в состоянии точно сказать, к чему она приведет: к победе или поражению. Если, разумеется, он не стоит у власти и не держит в руках бразды правления этой предвыборной кампанией. И соответственно, не использует административный ресурс.

Олег Викторович Сметана у власти не стоял, не считая директорства над небольшим комбинатом, но надеялся на лучшее. Кому, как не ему, умному, образованному человеку, сильному хозяйственнику, крепко стоящему на ногах, не стать депутатом городского собрания?! К черту Аркадия Сидоровича Плешь! В могилу его! И похоронить все воспоминания об этой деструктивной личности.

– Все сделано. – Над начальственным столом подобострастно склонился бывший бухгалтер, а теперь по совместительству лучший пиарщик Сметаны, Николай Бабий. – Все в лучшем виде!

Олег Викторович хмыкнул, глядя на этот вид. В руках он держал только что принесенную Николаем листовку с изображением конкурента, закапывающего в могилу нечто бесформенное с надписью «народ».

– Точно выразил всю его подлую сущность, – похвалил художника Сметана.

– Это еще что, Олег Викторович, – пообещал тот и протянул еще один листок.

На нем была напечатана фотография Аркадия Сидоровича Плешь с текстом. Вполне приличная фотография, такая же, как и на его городских плакатах. Сметана нахмурился. Что еще такое? И откинул листок в сторону.

– Сорри, вы не поняли. – Бабий подхватил листок и мягко улыбнулся. – Это же черный пиар!

– Чего? – насупился Сметана.

– Все дело в тексте, – попытался растолковать ему пиарщик. – Итак, народ получает листовку якобы от кандидата Плешь, фото его, с плакатов, никто не сомневается. Что дальше делает народ?

– Да шут его знает! – признался Сметана, который должен был радеть за народные чаяния.

– Народ читает! – вдохновенно пояснил Бабий.

– Надо же, – искренне удивился Сметана. Сам он за последние тридцать лет не прочитал ни одной книги. Да что там книги, ни одной статьи в газете.

– И что же читает народ? – усмехнулся Бабий и зачитал листовку вслух: – «Голосуй за Плешь, если хочешь от его деятельности депутатом городского собрания получить место на кладбище! Голосуй за Плешь, если надоело жить! Голосуй за Плешь, и одной ногой ты в могиле!»

– Почему одной? – не понял Сметана. – Лучше сразу обеими.

– «Голосуй за Плешь, и окажешься в могиле!» – исправился Бабий.

– Хорошо, – похвалил Сметана. – Что еще?

– Заключительная фраза, Олег Викторович, просто супер! – похвалился Бабий. – «Голосуя за Плешь, ты голосуешь за смерть человечества!»

– Точно сказано, – чуть не прослезился Сметана и протянул Бабию руку, которую долго тряс. – А что у нас с Гуньковым?