Доктора вызывали? или Трудовые будни попаданки - Соня Марей

как знакомые мне деревенские девушки. То есть у тебя речь слишком правильная и какая-то заумная бывает, как у высокородных. Но при этом ты не умеешь читать и писать. Родители вряд ли отпустили тебя путешествовать по Рэнвиллю в одиночку, так может ты… — он опустил голос до шепота. — Сбежала?

— Сбежала? — оторопело спросила я. На самом деле я ожидала совсем других вопросов, мальчику удалось меня шокировать.

— Из-под венца! — выдал он таким тоном, будто разгадал мою самую страшную тайну. — Я случайно увидел край белого платья у тебя в мешке, когда искал лекарство. А белое у нас носят либо невесты, либо покойницы.

У меня аж сердце оборвалось. Вот гадство! Надо было сразу выбросить этот наряд.

— Не бойся, я никому не скажу. Я — могила, — он сделал вид, что завязывает рот на шнурок, а у меня дернулся глаз от похоронной тематики.

— Когда придет время, все расскажу, Лик, — я коснулась наклонилась над кроваткой с проснувшимся малышом. — А теперь иди спать.

— Я лучше с тобой побуду. Ты еле на ногах держишься, — пробубнил он.

— А как ты завтра мне помогать будешь, если не поспишь? — спросила строго и указала пальцем на дверь. — Иди давай, отоспись за нас двоих.

Лик еще немного поспорил, но в конце-концов сдался и угрюмо поплелся на выход.

Я выбрала двоих детей с самым сильным жаром и самой яркой сыпью: мальчика и девочку, которым было месяцев по шесть. Отсчитала несколько крупинок пенициллина согласно инструкции и развела водой. Тяжело было принять это решение и взвалить на себя ответственность. Как же трудно приходилось первопроходцам в медицине, когда они испытывали на других или на себе новые средства и методы, не зная, к чему они приведут.

Я по очереди напоила малышей лекарством с ложки, поносила на руках, дожидаясь, пока те заснут, и уложила в кровати. В палате в кои-то веки стояла такая тишина, что я услышала, как в висках стучит кровь.

За окном занимался тусклый рассвет. Я подставила табуретку к подоконнику, положила голову на руки и смежила веки. На колени прыгнуло что-то тяжелое, теплое и мурчащее. Вот отдохну пять минуточек. Или десять…

Открыв глаза, я чуть не заорала. В палате было уже светло, а передо мной крупным планом маячило усатое лицо нейта Кварла, он тыкал мне в нос тряпочкой с очень вонючим и едким запахом. От паров нашатыря брызнули слезы и сперло дыхание.

— Ты чего, милочка? — лекарь выглядел очень обеспокоенным. — Тебя никак не могли добудиться. Бледная была, как стена, и что-то неразборчивое бормотала.

Я ничего не соображала и почти ничего не помнила. Кряхтя и кашляя, провела ладонями по лицу, голова гудела так, будто по ней всю ночь стучали молотками. Тем временем Кварл показал палец.

— Сколько видишь? Четыре? Пять?

— Один, — прохрипела, и лекарь расслабился.

— Тьфу, напугала. Ты что, всю ночь дежурила? Пойди поспи нормально, нам работники нужны здоровые и полные сил.

Но я уже сползала с табуретки. От кроваток доносилось детское хныканье, нейра Бовилл поила маленькую рыжую девочку водой. Воспоминания о вчерашнем дне и ужасной ночи навалились, едва не придавив к полу.

— Как дети?! Все живы? — спросила, умирая от беспокойства.

Глава 11

Как я могла уснуть? А вдруг за эти часы что-то случилось, а я сопела, как сурок? Вдруг больным стало хуже? Я ведь должна смотреть за детьми, особенно за теми, которым дала пенициллин! Но вместо этого провалилась в черный тоннель, все чувства отключились, я ничего не слышала, а ведь точно кто-то плакал!

Наверное, сейчас я выглядела сумасшедшей в глазах Бовилл и нейта Кварла, потому что смотрели они на меня уж очень странно. Лекарь кашлянул, поднял очки и почесал переносицу.

— Живы, некоторым даже стало лучше.

На трясущихся ногах я подошла к кроватке маленького Тилла, которому вчера дала новое лекарство. Он спал, раскинув ручки и мерно дыша. Дотронулась ладонью до его лба — теплый, но уже не раскаленный. От облегчения я чуть не упала, воздух с шумом вышел из легких. После я метнулась к девчушке — та бодрствовала, маленькие щечки казались алыми из-за сыпи, но ее больше не лихорадило. Увидев меня, она улыбнулась беззубым ртом и протянула ко мне руку.

Никогда в жизни я не испытывала такого сильного и мощного чувства, словно с плеч свалилась огромная скала, а вместо нее выросли крылья. Местный аналог пенициллина не навредил, напротив, облегчил состояние!

Нейт Кварл вместе с нейрой Бовилл ходили вдоль кроватей, продолжая осмотр. Лекарь приговаривал:

— Что ж, критический период только впереди, мы не знаем, удастся ли избежать осложнений. Аннис, — обратился ко мне. — Вы что там, плачете?

— Я? Нет, что вы! — смахнув со щеки некстати выкатившуюся слезу, я взяла девочку на руки, и та уткнулась носом мне в плечо.

— Вам точно не надо отдохнуть?

— Я готова работать дальше, нейт Кварл. Как вы и сказали, опасность не миновала, расслабляться рано. Но я справляюсь, — и улыбнулась. — Можете быть спокойны.

Он усмехнулся в усы, я даже не поверила, что этот черствый с виду человек меня жалел? Думал, что я устала? Беспокоился? Воистину первое впечатление бывает обманчиво. Тем временем лекарь заглянул одному из малышей в горло.

— Так, что тут у нас? Налет на языке, зев алый, прямо-таки пылающий…

— Да, я тоже это заметила. А через пару дней язык станет “малиновым”.

Кварл называл типичные симптомы, и я не смогла сдержаться. Тот поглядел на меня поверх очков и вернулся к делу.

— И все-таки нам понадобится ртутная мазь. Я отметил, кому следует ее нанести, — после осмотра он положил листок с номерами и крестиками на стол, сверху поставил баночку с густым серым содержимым. — Надеюсь, вы справитесь. Нейра Бовилл, через полчаса я жду вас в западном крыле.

Когда нейт Кварл покинул палату, мы занялись сменой белья и кормежкой, другая сестра, Адель, уносила грязные вещи в стирку.

— Ты молодец, Аннис. В одиночку ухаживать за таким количеством больных детей очень непросто. Вовремя ты нам подвернулась, как будто Пресветлая Матерь направила твои стопы. Иначе приглядывать за крохами было бы некому, — посетовала уже в который раз нейра. — И мне хоть какой-то отдых, а то ношусь целыми днями, как собака