Звёздный «Кентавр». Первая ступень - Геннадий Ангелов

Она подошла ко мне и поцеловала. У меня закружилась голова, и я чуть не упал рядышком с гориллой, но Юнита крепко держала мои руки.

— Нас пригласили на обед, — сказала торжественно Юнита.

Я не поверил её словам, и ещё раз переспросил:

— Ты не ошиблась, случайно? Может нас хотят приготовить на обед?

— Нет, — она рассмеялась звонко и заливисто. — Роботов не едят…

— А людей?

— Тоже не употребляют. Верховный жрец поразился твоей силой и умением драться. И если ты согласен, тогда пойдём.

Гориллы выстроились в боевой порядок, и под торжественный бой барабанов провожали нас в центральный зал. Там уже ломились широкие и высокие столы, от самых разнообразных напитков и еды. Стены зала были украшены оружием и шкурами животных. Яркий свет падал от причудливой формы люстры. Чем громче били барабаны, тем она ярче светила. Во главе на троне восседал верховный жрец, отбивая марш кулаками по столу, приглашал нас присоединиться. Их женщины ни чем не отличались от мужчин. Все на одно лицо. И как они их различают? По запаху? Дикари, да и только. Мы были ошарашены приёмом, и испытали неловкость. Хотя победу я одержал в честном бою. Мне положили на стул несколько подушек, чтобы я как победитель был виден всем гостям. Я уселся на мягкие подушки, суставы трещали, как после рукопашной с сержантом. Солдаты еле выглядывали из-за стола, и тянулись маленькими ручонками за едой. Вместо тарелок настоящие тазики. Солдаты были похожи на группу из детского сада.

Нам принесли стеклянное блюдо, на котором лежала запечённая дичь. Аромат травяных благовоний, щекотал нос. В пузатые бокалы одна из горилл в белой тунике, разливала искрящийся напиток. Я попробовал глоток и изумился. Он напоминал сухое вино, не крепкое, но ароматное и терпкое. Верховный жрец встал и поднял бокал. Юнита перевела, что этот тост за победителя! Я встал и выпил бокал до дна. Ко мне подошла обезьянка и поставила передо мной не большое блюдо. Услужливо поклонившись в пояс, удалилась. Я когда увидел, что лежит на этом блюде, чуть сознание не потерял от отвращения. На нём лежали живые червяки и извивались. Сглотнув комок, я отодвинул блюдо. Подцепив кусок мяса вилкой, с общего подноса принялся рвать его зубами. Мясо оказалось нежным и сочным. Жир стекал по бороде за шиворот. Я вытирался рукавом комбинезона, не успевая дожевать кусок, уже поедал глазами другой. Поливая розовым соусом куски, получал настоящее удовольствие. Свежие фрукты принесли на десерт. Горилла с недовольным лицом забрала поднос с червями. А я принялся за фрукты. Уже изрядно захмелев от вина, был в прекрасном настроении. Юнита сидела скромно в сторонке и казалась абсолютно невозмутимой. Она держала тоненькими пальчиками бокал с вином, наблюдая за игрой света через стекло.

— Завтра будет ещё один бой, — сказала Юнита шёпотом.

— Я не услышал, о чём ты?

— Завтра сюда приедет новый боец. Из другого города и тебе снова придётся доказывать, что ты лучший.

Я чуть не подавился, когда услышал.

— Нэксианцы не привыкли проигрывать и хотят реванша.

Настроение в одно мгновение улетучилось. Хмель растворился и уже кусок не лез в горло. Солдаты продолжали пировать и не обращали внимания.

— Может, сбежим ночью? — прошептал я и покосился на гориллу в белой тунике.

— И что оно даст? До корабля почти день пути, местность мы не знаем. И можем погибнуть в лесу. Или же нас поймают нэксианцы, и побег точно не простят. Этот вариант исключён, — ответила Юнита.

— Есть идеи? Ты знаешь, мне не хочется погибнуть героем. Хоть я и командир, и должен подавать пример остальным, но это не тот случай.

— Ты боишься?

— А ты как думаешь?

Я уставился на Юниту стеклянными глазами.

— Не знаю, что ты там сама себе придумала, но геройствовать мне не хочется.

Не вижу в этом смысла. Нет. Конечно, если выбора не будет, тогда придётся, но мне кажется, что я и так выполнил их условия. Смелость и отвага нужна, но и мудрость не помешает.

— Я понимаю, — ответила Юнита, и сжала мою руку. — Я очень переживала за тебя…

Можно мне сегодня ночью заглянуть к тебе? Я мешать не буду, обещаю, — прошептала она жалостливо.

— Приходи, если хочешь…

Я погладил её по голове и поцеловал в шею.

Тело Юниты вздрагивало от прикосновения моих губ.

От нахлынувших чувств меня оторвала горилла, она мне уже в сотый раз кланялась.

— Иди с ним, не бойся, — сказала Юнита. — Он хочет показать тебе место ночлега.

Я с трудом поднялся и направился за провожатым. День близился к закату, и хотелось одного — выспаться перед завтрашним днём. Мы поднялись на второй этаж, и горилла показала маленькую комнату. В ней широкая кровать занимала половину помещения. Атласное розовое покрывало, большие и мягкие подушки, и отдельный душ. На стене висела тёмная, мохнатая шкура. Я дотронулся рукой и ощутил, какая она мягкая и тёплая. Не большое окно выходило во двор. Я выглянул и оставил его открытым. А сам сбросил комбинезон и направился в душ. Тёплая вода и приятный массаж спины и ног, взбодрил. Отключив воду, я обтёрся голубым полотенцем, и вышел в комнату. На кровати сидела Юнита и смотрела задумчивым взглядом в открытое окно.

— Здесь очень красиво, — сказала она бархатистым голосом.

Глаза её блестели, отражая свет звёзд. Она погладила покрывало и легла на спину, закинув руки за голову.

— Может я зря пришла? Ты прости командир. Это была глупость с моей стороны, и я сейчас же уйду.

Она поднялась и направилась на выход. Гордая, красивая и необыкновенная Юнита.

— Не уходи. Мне много нужно сказать.

Мой голос выдавал волнение, я подошёл к ней сзади и обнял за плечи.

— Оставайся, прошу тебя. Давай поговорим, чтобы нам никто не мешал.

Я закрыл окно и придвинул шкаф вместо двери.

Юнита повернулась, и наши глаза встретились. Я утонул в глубоких, задумчивых голубых озёрах, теряя чувства времени и реальности, и навсегда погружаясь в пучину бушующей страсти. Она улыбалась и прижималась всем телом. Я шептал её имя, целовал глаза, губы, волосы, грудь. Не в силах надышаться новыми ощущениями, слышал, как бьётся её сердце. Время остановилось, и только мгновения любви озаряли гостевую комнату. Казалось, что им не будет конца, и я с новой силой парил с любимой женщиной, пролетая как птица, над опустевшими полями и лесами. Поднимаясь ввысь, к солнцу, и широкими крыльями прикрывал Юниту, от холода и ветра. Она прислушивалась и помогала мне парить, с радостным выражением лица, которое присуще только людям. Я читал её мысли и понимал, что наконец-то по-настоящему счастлив. Прошлое оставалось далеко — далеко, за горизонтом, и любовь правила миром.

Ночью меня разбудил яркий свет. Упираясь на локоть, я поднялся. Закрывая рукой глаза от противного света. Юнита сидела на кровати, съёжившись, босыми ногами, касаясь пола. Лицо закрывали густые волосы. Плечи вздрагивали, как от холода. Она тихо плакала, словно ребёнок, потерявший родителей.