Целительница - Надежда Волгина

— Попытаюсь, — пообещала Вера.

Ей вдруг до боли захотелось сложить все проблемы на плечи верного друга. Она устала думать обо всем этом, взвешивать, анализировать. Она устала уставать после лечебных сеансов. Ее и так неуравновешенная в последнее время психика отказывалась мириться с новыми напастями. Сейчас Вера ненавидела бабку Антонину всей душой, за то что сотворила с ней такое.

Волки отстали, когда сани выехали на поляну. Но за спиной еще долго слышался их протяжный вой.

— Не, ну вы видели это, а?! Не, ну я не могу… Это же надо! Волки нас не тронули! Да что там! Они бежали рядом, словно мы короли какие. Это ж надо!.. — не унимался возница. Пережитое напряжение вылилось в безостановочный словестный поток. — Надо всем рассказать! Я в шоке! Такого еще отродясь не видал…

Вера с тоской размышляла, что теперь ее ославят еще на пару деревень. Молва, как сахарный сироп, пропитывала все вокруг. А ей она казалась ядом, пары которого отравляют, заставляют сходить с ума. Что еще приготовила ей бренная жизнь?

Дома, первым делом, она уложила Макса в постель, укрыв пуховым одеялом. Пожертвовала своим ради такого случая. Потом приготовила целебный отвар из тертой моркови и молока, от кашля. Откуда она все это знала, Вера уже и не задумывалась. Просто отдалась во власть собственным рукам.

— А теперь рассказывай, — велел Макс, после того как она напоила его отваром. — Во что ты вляпалась?

И Вера начала рассказывать, параллельно готовя ужин. Она не замечала, с каким интересом Макс смотрит, как она лихо управляется с печью, казаном и ухватом. Временами на его губах появлялась улыбка, а глаза заволакивала сентиментальная грусть. Но Вера была погружена в работу и нерадостные мысли. Она надеялась, что друг ей сможет что-то дельное посоветовать, спасет ее от этой напасти. Одно радовало, что уже наступил март, скоро снег немного спадет и можно будет навсегда уехать из этого места, похоронив тут воспоминания и о колдовстве, и о бабке Антонине. В который раз она горько пожалела, что ввязалась во все это, поддавшись откровенной глупости.

— А как твоя книга? Продвигается? — спросил Макс, когда рассказ Веры подошел к концу.

До этого он внимательно слушал, не делая попыток перебить. Веру покоробило, что заговорил он на отвлеченную тему.

— Причем тут книга?! — возмутилась она. — Я тебе тут душу изливаю, а ты спрашиваешь ерунду какую-то.

— Так из-за этой ерунды ты и попала сюда, — парировал Макс.

— И что?! Я и сама знаю, что поступила, как дура. А ты мог бы и посочувствовать.

— Ты кочергу-то положи.

Только сейчас Вера сообразила, что находится рядом с кроватью, сжимая в руке раскаленную кочергу, которой только что мешала угли. Макс отодвинулся к стенке и смотрел на нее с опаской.

— Да ну тебя! — махнула она рукой. — Вечно ты не можешь быть серьезным.

Она вернулась к печи и вывалила банку тушенки в котелок с картошкой, которая уже почти сварилась.

— Так что там с книгой? — не унимался Макс.

— Да я уже столько рецептов записала и жизненных историй, что на две книги хватит, — отмахнулась Вера.

Она поняла, что лучше удовлетворить его любопытство, прежде чем ожидать сочувствия.

— Значит, успеешь сдать в срок?

— Наверное… — нехотя проговорила она.

Развивать эту тему и дальше не хотелось. Макс видно все понял и больше не задавал крамольных вопросов.

— А ты, оказывается, умеешь готовить, — Макс сыто откинулся на подушку после плотного ужина.

— Пришлось научиться, — хмуро откликнулась Вера. Она все еще пребывала в отвратительном настроении. — Тут нет мамы, которая придет и побалует. Все познается в сравнении, — тихо добавила она.

Вера занималась приготовлениями к сеансу терапии — горячему обертыванию. Она тихо радовалась, что эти знания ей достались от матери, а не пришли откуда-то извне. Еще ее так лечили в детстве от бронхита. И судя по постоянному кашлю, Максу подойдет этот метод. Она нашла в шкафу шерстяное одеяло, три толстых махровых полотенца. В сундуке очень кстати оказалась клеенчатая скатерть.

— Раздевайся, — скомандовала она, разбавляя воду в тазике, чтобы не была крутым кипятком.

— В каком смысле?

— В самом прямом. Оставайся в трусах и футболке.

— Ладно хоть не без трусов, — проворчал Макс.

Через минуту она вернулась к кровати с тазиком и еле сдержала смех. Макс откинул одеяло и лежал, прижав руки к телу и вытянув ноги. На нем были надеты трусы в сердечках.

— Откуда такая прелесть? — усмехнулась Вера.

— Хватит издеваться, — скривился он. — Не видишь, мне и так стыдно?

— Успокойся, как мужчина ты меня не волнуешь, — пробормотала Вера, опуская тазик на стул. — Встань, пожалуйста, на минутку.

Макс, кряхтя, пересел на стул. Вера расстелила поперек кровати шерстяное одеяло, поверх положила два полотенца, свернув их вдоль. На них легла скатерть. Затем она надела перчатки, которые тоже нашлись в закромах бабушкиного сундука, и окунула в воду третье полотенце. Отжала его, развернула на скатерти и велела:

— Быстро ложись!

— Сварить меня хочешь?! — возмутился Макс, глядя на густой пар, что валил от мокрого полотенца.

— Кому говорю, живо в постель! — прикрикнула Вера.

И дальше ослушаться Макс не рискнул — лег на горячее сооружение, только ойкал и айкал непрестанно. Вера быстро запахнула на нем мокрое полотенце и скатерть, потом до подмышек запеленала в сухие полотенца. Закутала шерстяным одеялом до подбородка и сверху накрыла еще пуховым, подоткнув его со всех сторон.

— Прощай, — прохрипел Макс.

— Я тебя спасаю, а не убиваю. Выживешь.

Затем она распахнула окно и впустила в комнату морозного воздуха.

— А теперь засекаем время. Будешь терпеть двадцать минут, — первый раз за весь вечер улыбнулась она.

— А как же ты? Замерзнешь ведь.

— Молчи и принимай процедуры. А я посижу у печки.

Несколько минут прошли в молчании. Лишь с улицы доносись скрип далекой качели и хруст снега под ногами случайных прохожих.

— Вер, а ты изменилась, — голос Макса вырвал ее из невеселых мыслей.

— И в какую сторону?

— Суровая какая-то стала.

Станешь тут… Но вслух она этого не сказала.

Через пару дней Вера разрешила Максу вставать в кровати. А до этого пичкала отварами и уговаривала потерпеть.

— Ты не понимаешь, как это опасно?! — возмущалась она. — Если болезнь не долечить, может возникнуть осложнение. Тебе это надо?

— Детский сад, честное слово, — ворчал Макс. — Даже в туалет приходится отпрашиваться.