Рассвет наступит неизбежно - Франсин Риверс

— Я бы на твоем месте не…

— Где он?

— В гимнасии, но…

Рицпа повернулась и вышла.

Войдя в гимнасий, она увидела Атрета в одной набедренной повязке; он придерживал руками тяжелый металлический брус, лежащий у него на плечах, и делал приседания. Он смотрел на Рицпу так, как будто слышал, как она шла сюда по коридору, как будто ожидал ее появления.

Приложив немало усилий, чтобы дышать как можно ровнее и выглядеть спокойнее, Рицпа подошла к нему. Он не прервал своих занятий, хотя его мощное тело уже изрядно вспотело.

— Пожалуйста, прикажи перенести мои вещи назад, вниз.

— Ты же сама сказала, что эта комната красивая.

— Да, это так, но это еще не значит, что я хочу в ней жить.

Атрет сбросил брус с плеч. Тот упал на мраморный пол с грохотом, эхом разнесшимся по залу. Проснувшись от громкого звука, Халев тихо и жалобно заплакал. Рицпа тщательнее завернула его в свою шаль и прижала к себе, успокаивая.

— Я хочу остаться внизу, там, где я и была, — сказала она со спокойствием, которое показалось необычным даже ей самой.

— Мне плевать, чего ты хочешь, — Атрет взял полотенце и вытер пот с лица. — Ты будешь жить наверху, в комнате, которая находится рядом с моей.

От тревожных предчувствий у Рицпы защемило сердце.

— Если я буду жить так близко от тебя, слуги подумают…

Атрет в сердцах швырнул полотенце на пол.

— А мне плевать, что там кто–то о ком–то думает!

— А мне нет! Речь сейчас идет о моей чести.

— Можно подумать, ты только сегодня появилась в моем доме.

— Но до сегодняшнего дня наши комнаты не были рядом!

В запале Рицпа едва не разболтала Атрету о том разговоре, который у нее только что состоялся с Пилией, но вовремя остановилась.

Ей не хотелось причинять этой девушке дополнительные неприятности. Больше всего ей сейчас хотелось избавиться от неприятностей самой.

— Это неприлично.

— Зато правдиво, — сказал Атрет с решительным блеском в глазах.

Рицпа покраснела.

— Всякий раз, когда ты захочешь видеть своего сына, тебе достаточно щелкнуть пальцами, и я принесу его тебе, — сказала она, сделав вид, что не поняла истинного смысла его слов.

Слегка улыбнувшись, Атрет подошел к ней. Прикоснулся рукой к ее рукам, которыми она прижимала к себе Халева. Рицпа отстранилась, чувствуя, как сильно бьется ее сердце. Атрет потер спинку Халева, не отрывая глаз от Рицпы. Она почувствовала, как малыш расслабился у нее на плече. Атрет протянул к ней руку, погладил ее по шее и слегка приподнял ее лицо пальцами за подбородок.

— А если мне нужна ты, достаточно мне будет щелкнуть пальцами, чтобы ты пришла ко мне?

Рицпа отступила назад и конвульсивно сглотнула, сердце у нее при этом бешено колотилось. Она продолжала чувствовать на лице жар от его прикосновения.

— Нет! — твердо сказала она.

Атрет скривил губы в улыбке.

— Ты уверена? — Прикоснувшись к ее шее, он почувствовал, как сильно бьется ее пульс. Его собственное сердце билось так же. Несколько ночей, проведенных с этой женщиной, — и тот огонь, который занимается в нем, прорвется наружу. — Иным путем убедить тебя было бы проще.

Она вся напряглась, устыдившись своего ответа:

— Я не отношусь к твоим аморате, мой господин.

Он отошел и взял еще одно полотенце.

— Я не ищу того, кто мог бы меня полюбить, — сказал он. Криво улыбнувшись, он вытирал пот с груди.

— Когда я просила не играть со мной, Атрет, я имела в виду именно такие игры.

— В другой раз ты сказала, что мне нужно играть.

— Со своим сыном. Но не со мной.

— Я думаю, с тобой было бы веселее.

Рицпе хотелось оказаться от него как можно дальше. Повернувшись, она направилась к двери именно с таким намерением.

Атрет схватил ее за руку и снова повернул лицом к себе.

— Не смей поворачиваться ко мне спиной.

Халев опять проснулся и заплакал.

Атрет стиснул зубы.

— Я тебя сюда не звал, — сказал он. — Я не просил тебя сюда приходить.

— Прошу простить меня. Если ты меня отпустишь, я уйду.

Его пальцы до боли сжали ее руку.

— Теперь, раз уж ты здесь, уйдешь тогда, когда я тебе скажу. — Его голубые глаза горели огнем. — Ты теперь будешь жить в комнате Юлии, хочешь ты того, или нет. — Видя, как ей больно, он отпустил ее.

— Мне она не нравится, — кратко сказала Рицпа, инстинктивно прижимая к себе Халева и отходя подальше от отца ребенка.

— Жить ты будешь там, где я тебе скажу. А нравится тебе это или нет, это уже твое дело. Но ты будешь там жить! — Его улыбка стала презрительной. — И не надо смотреть на меня так. Я еще в жизни не изнасиловал ни одной женщины и не собираюсь делать этого впредь. — Он довольно бесцеремонно оглядел ее. — И если ты такая чистая, какой сама себя считаешь, у тебя проблем не возникнет, не так ли?

Рицпа стиснула зубы.

Он отошел назад, к брусу, и снова поднял его на плечи. Обернувшись, он увидел, что Рицпа по–прежнему стоит посреди помещения и неотрывно смотрит на дальнюю стену. Он видел, в каком она смятении, и понимал, почему.

— Теперь я могу идти, мой господин? — с трудом проговорила она.

— Нет! — Атрет снова приступил к своим упражнениям, оставив женщину стоять посреди зала и молчать.

Она неподвижно стояла и ждала. Он с удовольствием смотрел на нее, а ее огорчение доставляло ему еще большую радость. Пусть она поскрипит зубами, как когда–то он скрипел из–за нее. А он нарочно потянет время. Наконец, он бросил брус.

— Можешь идти. Но помни: в следующий раз, если захочешь со мной поговорить, пошли ко мне Лагоса, чтобы сначала спросить у меня разрешения!

Галл сообщил, что Серта видели идущим по дороге из Ефеса. Узнав об этом, Атрет выругался про себя. У него не было ни малейшего желания иметь дело с этим человеком. Он уже хотел было приказать Галлу не впускать его, но потом придумал нечто получше. Атрет никогда не заботился о том, чтобы оказывать римским вельможам особые почести, но инстинктивно знал, что с Сертом надо вести себя очень осторожно.

— Прими его и пригласи в триклиний, — сказал он, и Галл ушел. — Лагос, принеси вина и приготовь нам поесть.

— Да, мой господин, — сказал Лагос. — Что–нибудь еще?

Атрет нахмурился и стал лихорадочно соображать. Он прекрасно помнил, какой интерес проявил Серт к Рицпе и к ребенку во время предыдущего визита.