Ошибка доктора Данилова - Андрей Шляхов

— Теоретически допустить такое можно, — ответил Данилов, — но на практике…

— Все, что возможно теоретически, может случиться на практике! — с прежней категоричностью сказала Лариса Вениаминовна. — Я правильно понимаю, что даже при дефекте трубки насоса у пациента может не наступитьсмерти от воздушной эмболии?

— Может и не наступить, — согласился Данилов. — Дело случая.

— Ну вот мы и разобрались, — удовлетворенно констатировала Лариса Вениаминовна и после короткой паузы добавила: — Все свои действия я рассматриваю с точки зрения их практической полезности.

Фраза прозвучала немного двусмысленно, но Данилову сейчас было не до игры смыслов. Судья сильно сузила значение его предложения. Ему хотелось объяснить, что он имел в виду не только использование аппарата между двадцать девятым марта и девятым апреля. Данилов начал подбирать нужные слова, но потяжелевший взгляд Ларисы Вениаминовны убедил его в том, что развивать тему дальше не имеет смысла, только хуже сделаешь.

— Кстати, имейте в виду, что за неполную экспертизу вам заплатят меньше, — предупредила Лариса Вениаминовна и раскрыла лежавший перед ней ноутбук, давая понять, что аудиенция окончена.

«Да не нужны мне ваши деньги!», чуть было не вырвалось у Данилова, но вместо этого он сказал:

— Ничего страшного, я не ради денег старался.

Лариса Вениаминовна то ли не уловила тонкую шпильку, намекавшую на то, что не от всего в жизни должна быть польза, то ли предпочла сделать вид, будто ничего не заметила.

На выходе из ее кабинета Данилов обернулся и спросил:

— Я правильно понимаю, что мои функции эксперта на этом закончены и я больше не связан никакими обязательствами, за исключением разглашения сведений, которые стали мне известными из материалов дела?

— В принципе — да, — ответила Лариса Вениаминовна. — А почему вы спрашиваете?

— Так, на всякий случай, — уклончиво ответил Данилов. — Мало ли что.

— Хотите поиграть в следователя? — Лариса Вениаминовнапонимающе улыбнулась. — Как говорится — флаг вам в руки. Если узнаете что-то важное, то будьте любезны мне сообщить, — в ее голосе прозвучала откровенная издевка. — До восьмого сентября, потому что следующее заседание, как я надеюсь, станет заключительным.

— Не поиграть, а просто внести ясность, — Данилов вежливо улыбнулся, давая понять, что против своей натуры пойти невозможно. — Я привык, знаете ли, добиваться ясности в каждом вопросе. Характер такой, да и профессия располагает.

— Понимаю, — Лариса Вениаминовна изобразила ответную улыбку, которая выглядела немного натянутой. — Кто-то из древних философов сказал, что медицина — сестра философии. А философия — сестра юриспруденции, так что мы с вами в некотором роде коллеги.

Вежливый ответ прозвучал как отповедь. Можно было бы и обидеться, но Данилов подумал о том, что сам он примерно в том же духе отвечал пациентам и родственникам пациентов, которые говорили, что они будут лечиться самостоятельно, по каким-то уникально-нетрадиционным методикам. Профессионалы привыкли смотреть на дилетантов свысока и с этим ничего не поделаешь. «Таково селяви», как писал Довлатов.

До восьмого сентября оставалось одиннадцать дней, если не считать дня сегодняшнего, который уже близился к вечеру. На пути от метро к дому, Данилов завернул в тихий дворик и позвонил адвокату Сапрошина Инне Ильиничне, которую Ямрушков охарактеризовал как крайне неприятную, вздорную и конфликтную бабу. Фамилию и имя адвоката Данилов узнал из материалов дела, а телефон нашел в Сети, на ее сайте, где Инна Ильинична называла себя «честнопрактикующим адвокатом». На фотографии она выглядела располагающе — прямой открытый взгляд, едва заметная улыбка, легкий наклон головы… Впрочем, на фотографиях все, кто предлагает публике свои услуги, стараются выглядеть располагающе. Но Данилову понравился антураж — Инна Ильиничнасфотографировалась не на фоне книжных полок и не за рабочим столом, а в кресле у журнального столика, на котором стояла маленькая чашечка с кофе, а рядом лежала раскрытая книга. И сама Инна Ильинична была одета не в строгий офисный костюм, а в довольно романтичную белую блузку с рюшами и мелкоклетчатую серую юбку. Приятная дама среднебальзаковского возраста. Данилов подумал, что, если бы ему (храни нас Ктýлху!) потребовался адвокат, то он выбрал бы Инну Ильиничну, а не какого-нибудь напыщенного индюка со стеклянным взглядом и длинным перечнем достижений.

Звонить адвокату из дома не хотелось, потому что дома была Мария Владимировна, такая же любопытная, как и ее мать, и такая же слухастая, как и ее отец. Непременно подслушает, непременно заинтересуется, станет приставать с расспросами и заодно расскажет матери, а той только дай повод для ехидных подколов…

«Сейчас я не могу вам ответить, но перезвоню при первой же возможности, — сказал Данилову мелодичный и звонкий голос. — Можете оставить сообщение после гудка…»

— Добрый вечер, Инна Ильинична! — оставляя голосовые сообщения, Данилов всегда почему-то испытывал легкую неловкость, вызванную отсутствием собеседника. — Это доцент Данилов по поводу Сапрошина…

— Здравствуйте! — сказал тот же голос, но уже в «живом» режиме. — Как мне к вам обращаться?

— Владимир, — представился Данилов и добавил, по обыкновению: — Можно без отчества, так проще.

— Тогда и меня называйте Инной, — ответила собеседница. — У вас есть для меня какая-то информация, Владимир, или вы хотите получить какие-то сведения от меня?

— Хотелось бы пообщаться, — уклонился от прямого ответа Данилов, — и лучше бы в ближайшее время. Это важно, поверьте мне. Вы завтра сильно заняты?

— Любой адвокат всегда очень сильно занят, но для важного разговора время найти можно, — обнадежила Инна Ильинична. — А вы точно доцент? Простите за такой вопрос, но хотелось бы убедиться, что вы не очередной охотник за сенсациями.

— Фотография рабочего пропуска вас устроит?

— Устроит! Отправляйте по ватсапу и выберем время встречи.

Инна Ильинична отключилась, не дожидаясь ответа. «Деловая колбаса», усмехнулся про себя Данилов.

Сразу же после отправки фотографии пришел ответ: «Завтра после 16–30, желательно в пределах Садового».

Поразмышляв с минуту над выбором места встречи, Данилов остановился на антикафе «Западня» на углу Покровки и Чистопрудного бульвара, где можно было арендовать отдельный кабинет. Договорились встретиться там в пять часов. Удобное время — и день получается свободным, и вечер тоже, поскольку встреча явно не затянется дольше сорока-сорока пяти минут. Так, во всяком случае, казалось Данилову.

Елене Данилов сказал, что собирается завтра пройтись по букинистическим магазинам в поисках какого-нибудь медицинского раритета для подарка доценту Саакову, у которого девятого сентября был день рождения. На самом деле, подарок был уже куплен и дожидался своего часа в нижнем ящике кабинетного стола. То, что собираешься вручать на работе, нужно хранить на работе, чтобы, по закону подлости, не забыть дома в нужный день. «Справочник фельдшера» на армянском языке, изданный Наркомздравом Армянской ССР в 1927 году, достался Данилову за смешные сто рублей и это при отличной сохранности экземпляра. На удивленный вопрос: «почему такая цена?», Данилов получил ответ: «дешевле продавать не можем, проще выбросить».