Бандиты, баксы и я - Наталья Александрова

— А как бы ему трубочку передать? — спросила я,терпеливо прослушав бюллетень о здоровье ненаглядного.

— О, это трудно, он уже спать лег. Но я егоразбужу! — сообщила она с радостной готовностью.

— Уж будь так добра, хоть пинками, но разбуди, он мнеочень нужен!

Послышались шум, возня, какие-то звуки, и наконец, когда яуже прокляла все на свете, в трубке раздался сонный голос ненаглядного.

— Здравствуй, дорогой! — пропела я нежно. —Как ты себя чувствуешь?

— Это ты, — недовольно засопел он, — что такпоздно? И вообще, что за срочность?

— Я, дорогой, очень соскучилась, — протянулая, — сегодня хочу тебя услышать, а завтра — обязательно увидеть.

Ненаглядный задумался на мгновение, а потом пробурчал что-тонечленораздельное-, но я поняла, что он не хочет меня слышать, видеть и вообщехочет скорее забыть, что мы с ним были знакомы; !

Нет, ну как вам это понравится, а?

Я спасла его от верной смерти от рук бандитов, я рисковалажизнью, а могла, между прочим, спокойненько слинять с деньгами, я помогла емуизбавиться от трупа его же девки, а он, видите ли, на меня сердится!

— Чем ты недоволен? — холодно спросила я.

— Ничем, — стушевался он, — я просторасстроен, что потерял машину.

— Зато у тебя осталась жизнь, хотя, ей-богу, от машиныбыло больше пользы! — рассердилась я.

Он хрюкнул обиженно, но промолчал.

— Значит, так, — отчеканила я. — Хотелапо-хорошему, но раз ты не понимаешь, пеняй на себя. Завтра в шесть вечерабудешь на углу Садовой и Вознесенского.

— Зачем это я туда пойду? — заворчал ненаглядный.

— Нам срочно нужно переговорить, а по телефону нельзя.

— О чем говорить? — ныл ненаглядный, очевидно, емуочень не хотелось переться в такую даль на общественном транспорте.

— О взорвавшейся машине. К тебе милиция еще неприходила?

— Нет. — По интонации, с которой он произнес этослово, я поняла, что он перетрусил.

— Ну так придет — взорвалась-то твоя машина.

— А-а-а…

— Не "а", а придешь завтра, и я скажу тебе,что говорить в милиции.

Тут его сестра, которой надоело слушать нашипрепирательства, вырвала у него трубку и сказала, чтобы я не беспокоилась, чтораз мне нужно, то она попросит соседку посидеть с матерью, а сама приволочетненаглядного хоть за шкирку в указанное место к назначенному сроку.

На ненаглядного-то мне в конечном счете было наплевать, ведьон, не задумываясь, сдал меня бандитам, но совершенно не хотелось, чтобы егосестра рисковала жизнью.

Так что я сердечно ее поблагодарила и сказала, что будетдостаточно, если она просто выпроводит ненаглядного из дома за час доуказанного срока, а там уж он как-нибудь сам доберется. На том и порешили, темболее что ненаглядный очень удивился, обнаружив в собственном доме бунт накорабле, то есть такое отношение со стороны ранее во всем покорной сестры.

Утром я проснулась очень рано с горячей надеждой, что вчеравечером киллер подслушал наш с ненаглядным разговор и за ночь успел принятьКое-какие меры. Если нет, и я, как выражаются в кино, тяну пустышку, то я ничемне рисковала. Так или иначе, следовало срочно проверить мои умозаключения.

Я снова прогулялась по магазинам и вернулась с коробками ипакетами. В этот раз мне нужна была скромная, но приличная одежда — ясобиралась произвести впечатление серьезной, работающей женщины.

Отец с утра поехал на строительный рынок — он вечно покупаеткакие-то реечки, досочки, что-то мастерит на даче. Мать, как обычно, удалиласьна кухню и мне не мешала. Я осталась довольна покупками, переоделась, привязалапод пальто к животу пистолет и собралась уходить.

— Мама.., если я долго не вернусь.., там в ящике…

— Что — в ящике? — спросила мать из кухни.

— Сама найдешь! — крикнула я на бегу, сочтя свойдолг выполненным. Если киллер окажется удачливее меня, у родителей будутденьги, которых им хватит надолго.

В большую тяжелую дверь дома с башней сплошным потокомвливались посетители.

Примерно половину этого потока составляли молодые илимоложавые, прилично одетые женщины с портфелями и папками — бухгалтеры,направляющиеся в районную налоговую инспекцию. Вторую половину — немолодые иплохо одетые люди — посетители районного жилищного управления и другихадминистративных служб, в основном — старики, приватизирующие свою нищенскуюжилплощадь, чтобы оставить хоть какое-то наследство любимым внукам.

Тех и других посетителей дома с башней объединяло выражениеозабоченности на лицах.

Я с некоторым самоуважением отметила, что я больше похожа набухгалтера, чем на нищую бабушку.

Влившись в дружный поток посетителей, я вошла в дом. Внутрипоток протекал сквозь металлическую раму, определявшую наличие металла. Возлерамы скучали два охранника в форме. Рама звенела почти все время — многиедамы-бухгалтеры были увешаны цепочками, пряжками и прочей металлическойамуницией. Охранники лениво оглядывали входящих и не обращали внимания назвонки. Я, сделав уверенное лицо, проскользнула сквозь раму. Рама зазвенела,охранники окинули меня оценивающим взглядом и не шевельнулись. Я с облегчениемперевела дух и пошла вверх по лестнице. Пистолет неприятно холодил живот, но мнеудалось проскочить с ним беспрепятственно. Я была с виду так же безобидна, кактолпы бухгалтеров, а что волновалась, то кто же не волнуется, когда идет вналоговую инспекцию?

Я поднялась на четвертый этаж. Лестница закончилась, а ведьздание шестиэтажное, не считая башни… Вопросов задавать я не хотела, чтобы меняне запомнили, и поэтому с деловым видом пошла по коридору, как и многие другиепосетители. Наконец я увидела дверь, за которой начиналась еще одна лестница.Поднялась на пятый этаж, на шестой… Дальше лестницы не было. Мысленно вспомниврасположение башни, повернула налево от лестницы. На этом этаже людей былогораздо меньше, и вид у них был еще более озабоченный. Проходя мимо одной издверей, я увидела табличку «Районное управление налоговой полиции. Отделвзыскания недоимок».

Криво усмехнувшись, пошла дальше по коридору.

Коридор закончился дверью с табличкой «Посторонним входзапрещен».

Я оглянулась и посильнее налегла на эту дверь. С жуткимскрипом дверь подалась, я проскользнула в нее и закрыла за собой.

За дверью была еще одна лестничная площадка. Вниз уходилаобыкновенная лестница, только очень грязная, давно не крашенная — видимо,какой-нибудь аварийный выход.

С этой же площадки наверх вела железная лесенка вродестремянки, только установленной намертво. Стремянка упиралась в потолочный люк.Я тяжело вздохнула, подобрала длинное пальто и полезла наверх.