Воронихи - Кэсс Морган

А потом она что-то увидела. На дорожке поблескивало серебром нечто маленькое. Это было одно из колец Гвен, серебряный череп. Должно быть, он соскользнул с пальца незваной гостьи, пока саму ее крючило на земле. Скарлетт шагнула вперед, чтобы его подобрать, и нога врезалась в какой-то мягкий предмет. Она опустила взгляд и не смогла сдержать вопль: у ее ног лежал громадный угольно-черный ворон со свернутой шеей, один из тех, что жили в вольере на крыше. Сердце девушки отчаянно забилось. Это был недвусмысленный знак, который мог предвещать лишь одно.

Смерть.

С тех пор как закончился обряд, прошли почти сутки, но Виви все еще не успокоилась. Она была словно под гипнозом от сочетания бурлящих в ней сил и дезориентации, как будто прыгнула с трамплина и теперь падала, не зная, что произойдет в момент удара о воду. А может, удара не будет вовсе? Все ее знания об этом мире оказались ошибочными. Колдовство реально. Она сама – ведьма. И не единственная.

Преодолевая короткое расстояние между своим общежитием и Домом Каппы, Виви достала телефон и в третий раз за день позвонила матери. Ее снова сразу же переключили на голосовую почту. Раньше она не возражала, когда мама исчезала с радаров, но сейчас случай был особый. Чрезвычайный. Ей нужно было выяснить, что известно Дафне. Вдруг та тоже была ведьмой и вовсе не мухлевала с картами Таро? Или, наоборот, обладала той же наивностью, что и ее дочь, не подозревая, что магия – штука очень, очень реальная?

Магия. Одна мысль о ней заставляла сердце биться чаще. Виви вновь и вновь вспоминала, как из пламени зажженной ею свечи возник пентакль. Вспоминала зуд в пальцах, который так хотелось ощутить снова. Так хотелось понять. Узнать, чего ей так не хватало все эти годы и как теперь изменится ее последующая жизнь.

Чтобы войти в Дом Каппы, Виви воспользовалась ключом, который ей только-только выдали, и помедлила на пороге, пораженная тем фактом, что интерьер выглядел совсем иначе, чем в ее первые два визита. Сегодня холл был полон современной светлой деревянной мебели с уютными на вид подушками теплых расцветок. Просторная комната, казалось, так и манит к себе.

Виви направилась в сторону гостиной, чтобы дождаться там остальных, но едва успела сделать пару шагов, как ее остановила чья-то рука.

– Осторожно!

Это оказалась Мэй. Она стояла перед Виви, показывая на пол, по которому тянулась прямая линия из розовато-серой соли. Девушка чуть не наступила на нее. Мэй держала банку, содержимое которой напоминало плавающую в растительном масле зелень. Виви вспомнилось оливковое масло с розмарином, которое мать любила добавлять в еду.

– Прости, не заметила, – сказала Виви, глядя на соль.

Потом она переключила внимание обратно на Мэй. Вместо вчерашних фиолетовых кудрей та щеголяла сегодня короткой стрижкой боб, подчеркивающей высокие скулы, а сами волосы были черными, как сажа.

– Мне нравится твоя прическа. Ты что… в смысле, это же… – она прервалась на полуслове, поняв, что у нее не хватает слов, чтобы правильно сформулировать вопрос.

Мэй улыбнулась и заправила волосы за уши.

– Эти чары называются «морок». Нам, Пентаклям, они даются довольно легко.

От слова «нам» по спине Виви побежала дрожь предвкушения.

– А что в точности это значит?

Конечно, она знала о мастях карт Таро. Невозможно было вырасти с Дафной Деверо и не разбираться в Старших и Младших Арканах, но ей хотелось понять, какое значение все это имеет для нее лично и для ее магии.

– Наши волшебные силы находятся под знаком земли. Это значит, что нам чуть легче, чем остальным, удается влиять на природу и манипулировать ею. Это может касаться деревьев, животных или, – она тряхнула головой так, что волосы взметнулись, и приняла чуть утрированную позу фотомодели, – нашей естественной красоты.

Тут Мэй вытащила из кармана телефон, склонила голову набок, будто собираясь сделать селфи, поджала губы, и ее прямые волосы стали волнистыми, а бледная губная помада превратилась в насыщенно-красную.

– Научишь меня тоже? – спросила охваченная благоговейным волнением Виви.

– Конечно! – сказала Мэй, загружая новое фото в инстаграм.

Утром Виви погуглила всех Вороних, кого только смогла вспомнить, и теперь знала, что Мэй была невероятно популярным бьюти-блоггером родом из Сан-Франциско, и число ее подписчиков переваливало за миллион.

– Хотя начать тебе, наверное, надо с того, чему захочет научить тебя Скарлетт, так что пока на этом и сосредоточься.

Вспомнив насквозь фальшивую, снисходительную улыбку Скарлетт, Виви едва не скривилась.

– Мы с тобой одной масти. Разве не ты должна быть моей Старшей?

Мэй пожала плечами.

– Воронихи отличаются от всех остальных ковенов именно тем, что могут использовать магию друг друга. Нас делает такими могущественными не то, в чем мы схожи, а то, чем мы отличаемся; уникальные способности каждой из нас дают нам силу. Знаю, звучит по-дебильному, но так оно и есть. Ты получишь больше знаний от сестры, на которую совсем не похожа.

– А банка зачем? – спросила Виви.

Мэй махнула в сторону входной двери.

– Я умащиваю все входы в дом. Это дополнительная защита от тех, кто хочет нам зла.

Виви кивнула, возвращаясь мыслями к вчерашнему вечеру. После церемонии она была в таком экстазе, что почти не обратила внимания на переполох с участием темноволосой девушки. Но чем больше она о нем думала, тем сильнее тревожилась. Ей даже приходило в голову, что это та самая студентка, которая предупреждала ее насчет Вороних, но черты лица чуть не вломившейся в дом незнакомки были так искажены болью и гневом, что сложно было сказать наверняка.

– Так что это была за девица?

Мэй сжала губы и оглянулась через плечо, то ли ища поддержки, то ли убеждаясь, что их никто не подслушивает.

– Она тоже была Воронихой. Мы изгнали ее пару лет назад, когда она нарушила наше самое важное правило.

– Какое? – спросила Виви, внезапно встревожившись насчет всех неизвестных ей правил, которые она, возможно, уже нарушила.

Но Мэй лишь неопределенно улыбнулась.

– Не волнуйся. Скарлетт, твоя Старшая, еще и куратор новичков, на ваших уроках объяснит все, что необходимо знать. Кстати, она ждет тебя в оранжерее.

– Хорошо, спасибо.

Виви поняла, что Мэй не хочет больше обсуждать вчерашнее происшествие, но сама не могла выбросить его из головы, не могла избавиться от воспоминаний про обезумевшее лицо девушки и то, как она корчилась на газоне перед входом в дом, словно пытаясь прорыть себе путь туда ногтями.

Она точно знала лишь одно: что не хочет оказаться в таком же положении, не хочет быть той, кто безуспешно старается заглянуть в Дом Каппы извне.