Месть Мориарти - Джон Гарднер

Небольшой домик выглядел вполне аккуратным: серый камень, арочная дверь, высокие окна как на первом, так и на втором этаже. Пройдя железные воротца, они ступили на бетонированную дорожку, а потом поднялись по пяти каменным ступенькам к двери. Огромная латунная ручка казалась в сумраке зеленоватой — похоже, ее давно не полировали. У Франца нашелся собственный ключ, но едва они переступили порог, как Эмбер понял, что первое впечатление было обманчиво. Старая, разбитая мебель, ободранные обои, на потертом ковре темнели пятна неизвестного происхождения. Женщин нет, подумал Эмбер. Бережливые.

Франц провел его в столовую, где два немца склонились над мисками с каким-то жирным варевом. Один — небритый толстячок, грязный, неряшливый, противный; другой — помоложе, чистенький, опрятный, хорошо одетый — полная противоположность приятелю. Оба кивнули и обменялись с Францем несколькими словами на родном языке.

— Подождите здесь, — предупредил Франц и вышел из комнаты.

Эмбер прислушался — шаги по лестнице… дверь открылась и закрылась… голоса наверху. И тут же другой голос, уже от двери.

— Привет, Эмбер. Никак работу ищешь, а?

Он обернулся — голос принадлежал здоровенному малому, вышибале из Хундсдитча, работавшему в былые времена на Профессора. Звали его Ивэнс, и Эмбер бы не доверил ему приглядывать даже за сестриной кошкой.

Эмбер показал взглядом вверх.

— Так ты теперь у пруссака?

— Только когда он здесь. Не то, конечно, что с Мориарти, но теперь все по-другому. А ты? Сам себе хозяин?

— У меня к нему предложение.

Франц уже спускался по лестнице. Ивэнс поспешно отступил, давая ему пройти. Было видно, что к немцу он относится почтительно.

— Босс примет тебя. Наверху. Идем со мной.

Франц скользнул взглядом по остальным членам шайки, и у Эмбера возникло ощущение, что его здесь принимают как чужака.

Комната Шлайфштайна служила когда-то, судя по всему, главной спальней — первая дверь справа от лестницы. Сам немец вполне сошел бы за провинциального управляющего банком. Им бы он скорее всего и стал, если бы не свернул на кривую дорожку. Здесь, в запущенной спальне с железной койкой, облезлым деревянным столом и ободранными обоями, Шлайфштайн явно выглядел чужеродным предметом. Что это, притворство? Или немец по каким-то причинам утратил влияние и был изгнан или бежал из Берлина?

Как бы там ни было, Шлайфштайн остался собой — импозантный мужчина в темном костюме; человек, окруженный особенной аурой, рожденный распоряжаться и вести за собой; лидер, стоящий намного выше и в стороне от своих сторонников.

Вильгельм Шлайфштайн действительно начал карьеру на банковском поприще, которое оставил по причине растраты. Далее последовали мошенничество и подделка, грабеж и торговля живым товаром. За немцем закрепилась репутация человека жестокого и решительного, но сейчас репутация не срабатывала: глядя на сидящего перед собой человека, Эмберу было трудно представить его в роли криминального властителя Берлина. И зачем только Профессору понадобилось изобретать хитроумный план, чтобы заманить в ловушку этого неудачника?

— Добрый вечер, мистер Эмбер. Много о вас слышал. Франц говорит, что у вас есть ко мне предложение. — По-английски он говорил хорошо, и иностранца в нем выдавал лишь легкий акцент — звук «д» звучал как «т». Большие, мягкие руки лежали на столе, маленькие темные глазки смотрели спокойно.

— Сесть могу предложить лишь на кровать. Вижу, вы уже задаетесь вопросом, почему я живу в таком свинарнике.

— По-моему, вам к такому не привыкать.

Избрав самоуверенную и дерзкую манеру поведения, Эмбер немало рисковал, но он уже решил для себя, что держаться нужно на равных.

— После крушения прежнего режима в Лондоне воцарился хаос, а навести порядок можно только крепкой рукой. Ваш бывший хозяин поддерживал твердую дисциплину, как и я в Берлине.

— Слышал.

— Здесь многое по-другому. Своего рода открытый рынок. Который я и намерен использовать. И который нельзя растревожить. Поселись я в хорошем отеле, полиция крутилась бы рядом, как кобели вокруг сучки. Вот почему разумнее залечь в тихом месте и для начала провести рекогносцировку. А потом люди пойдут сами. Те, кто слышал обо мне. Кто знает мою репутацию. Люди вроде вас.

— Разумно. Я вот уже здесь.

— Если удастся провернуть крупное дело с теми недотепами, которых вы видели внизу, то, возможно, потребуется и другое убежище. Подальше от глаз. Лучше начинать с малого, чем поспешить и уйти ни с чем. Итак, какое у вас предложение?

Эмбер взглянул на застывшего у двери Франца. В наступившей неловкой тишине с улицы долетели пьяные вопли. Возможно, Бен Таффнел давал знать, что он на месте и продолжает наблюдение.

Шлайфштайн отдал короткое приказание по-немецки, и Франц, бросив в сторону англичанина недоверчивый взгляд, вышел из комнаты. По лестнице как будто прокатилась пустая бочка.

— Я знаю вас. — Шлайфштайн откинулся на спинку кресла. — Знаю, что вы работали на Мориарти и занимали при нем довольно высокое положение. Остается только выяснить, можно ли вам доверять. Ваше предложение.

Эмбер принес с собой копию списка драгоценностей, которым предстояло провести уикенд, с 20-го по 23-е, в сейфе ювелирного магазина Фриланда. На листке не было ни названия, ни адреса магазина, ни имен леди Скоби или герцогини Эшер. Не было и дат.

Шлайфштайн прочитал список дважды.

— Перечень драгоценностей. И что?

— То, что они будут все в одном месте. И еще много чего.

— Что за место? Где оно?

— Здесь, в Лондоне. Больше пока не скажу.

— Туда можно попасть?

— Ну, попасть туда — не кукольный домик взломать. Но можно. С хорошей командой.

— В которой ДОЛЖНЫ быть и вы?

— В которой я буду главным.

— Вы взломщик? Я не знал.

— Занимался всем понемногу. И провернуть дело смогу… если правильно спланировать.

Шлайфштайн по-прежнему смотрел на него с сомнением.

— Тогда почему бы, друг мой Эмбер, вам не сделать это самому? Почему вы пришли ко мне?

— Там большие камни. Здесь их не продать. Мне нужны скупщики во Франции или Голландии. Может, в Германии, — добавил он на всякий случай.

— Но ведь есть люди, с которыми вы работали раньше.

— Есть. Много. Но когда исчезнут такие камушки, пилеры будут рыть землю, а все лондонские скупщики им известны. Вы могли бы увезти их еще до того, как обнаружится пропажа.

— Как предполагаете разделить добычу?

— Львиная доля — вам. Вторая часть мне. Что останется, поделить между остальными.

— Сколько человек в команде?

— Четверо. Работы там на две ночи.