Набла квадрат - Петр Воробьев

Низкий, скрипучий голос произнес:

– Высоко будет нести меня сегодня вечером Змей! Я буду им править!

– Как смог ты построить такой большой и красивый корабль, о Эрлинг сын Скьяльга? – спросил другой голос, тоже низкий, но глухой.

– Отец передал мне тайну, и не позднее чем этой ночью она принесет мне славу и власть или славу и гибель. Собирайте войско, ярлы.

Экран посветлел. Над холмами, поросшими редким лесом, плыли многокорпусные аэростаты с хищно вытянутыми наглухо закрытыми деревянными гондолами. На некоторых громоздились в несколько ярусов паруса с изображениями богов и чудовищ (было бы мудрено разобрать, кто именно боги, а кто чудовища), другие загребали воздух винтами, решетчатые каркасы которых просвечивали сквозь тканевую обшивку. За аэростатами следовал летающий остров, влекомый шедшими напролом через лесную поросль огромными зверями, спины которых покрывали костные чешуи в человеческий рост. Тонкие канаты соединяли массивные и, видимо, страшно тяжелые кованые нагрудники на зверях с узкой щелью в торчавшем из аэростатных пузырей клювообразном медном выступе, увенчанном змеиной головой.

Через весь экран провалами в бесконечную даль зазияли угловатые знаки рун: «Барабаны судьбы, часть вторая».

Из-за зеленых холмов показалась крутая скала. На ее вершине среди зубчатых стен и башен происходило непонятное шевеление.

Более крупный план показал сновавших по стенам людей, готовивших к взлету воздушные шары. Шары наполнялись газом и медленно всплывали в воздух. Вражеский воздушный флот тучей окружал скалу.

Рыцарь в чешуйчатой броне и черных сапогах стоял на медном носу летающего острова. Оператор дал наплыв на его свирепое темное лицо, обрамленное рыжей короткой бородой и гривой развевавшихся на ветру седых волос. В синих глазах читалась кровожадная радость предвкушения битвы.

– Похоже, битвы в воздухе не избежать, – обратился к Эрлингу сыну Скьяльга человек в железном рогатом шлеме.

– Да. Быть кровавому дождю и граду из отрубленных голов. Выводите корабли в одну линию и связывайте их, – приказал тот.

– Тогда нос Великого Змея сильно выдвинется за общий строй – ведь он самый большой. И плохо придется тем, кто будет оборонять нос.

– Да. Ты возглавишь их.

Неожиданно носы Эрлинга сына Скьяльга и его собеседника втянулись внутрь их черепов, ближний и дальний борта Великого Змея поменялись местами, а в небе открылась дыра, через которую виднелись медленно двигавшиеся механизмы и быстро сновавшие крылатые многорукие уроды с красными глазами. Экран сложился в плоскую картинку одного из внутренних помещений фанерного звездолета.

– Хорош проклажаться, – с обычной своей последовательностью сказал Горм, чья внушительная задняя часть, торчавшая из недр чего-то, была единственным элементом зрелища, на котором хоть как-то мог отдохнуть глаз. – Забрось в шлюз двух шестируких и перекинь управление на Фенрира.

– Охохо, – Кукылин отстегнулся от кресла. – Ну что б ты без меня делал.

– Снимал штаны и бегал. Куда рыло задрал, криводрист?

Красноглазый звездолетчик, попытавшийся вынуть из кармашка на левой икре Горма кинжал-плоскогубцы, увернулся от пинка, клюнул Горма в пятку и упорхнул.

Горм полез за гайковерткой. Полетели мелкие детали, им вслед выплыл распотрошенный висячий замок.

– Что хоть ты делаешь?

– Ломаю защиту, – был ответ.

Из развороченной операционной системы сочилась смазка. Маразм крепчал.

Повиснув на прямоугольном потюхе вокруг плававшей в центре сторожки туши удота глистобрюхого, заживо нафаршированного острицей деликатесной, ночные сторожа уже день напролет бранились, изредка сбивая накал спора едой.

– Это я говорю вам, птицы! Брать в союзники это чудовище – лучше уж всем попрыгать в реактор! Мало того, что у него всего четыре лапы и нет крыльев – он однополый! Это какое-то биологическое извращение, вид неполноценных существ! – не унимался Клюп.

– А по-моему, однополость экономичнее гермафродитизма, – рассуждал Попеньку, – хоть каждый из нас уже двупол, хоту все равно нужен насолот, а насолоту хот. От себя детей не родишь! А ему это как позавтракать!

– Нет, птица! Чтобы родить детей, ему нужна самка, как тебе хот, а сам он, естественно, самец, как ты – насолот, – попробовал объяснить Тудыть.

– А в чем тогда разница?

– Сойдясь с хотом, ты отложишь мешки от него, а он от тебя, верно? А он ничего не родит от самки, только самка от него, и сразу готового детеныша!

А детеныш будет самец или самка?

Как придется.

– Вот ужас! Так если в каком-нибудь поколении родятся одни самцы или одни самки, весь вид может вымереть!

– Вы о другом подумайте, птицы! – Тудыть воспарил над полусъеденным удотом. – Какими мы ему кажемся…

Все замолчали, потом кто-то сказал:

– Да-а…

– Когда он рассказал мне все это, я только и смог подумать: «Хотел бы я видеть ту самку…» Так у него и изображение нашлось, – продолжал Тудыть.

– И как?

– Такая же отрава, только прямо на рыле, вокруг пасти, шерсть не растет. Я о другом! Он не виноват, что не родился птицей, но голова у него даром что приплюснутая, а работает ненамного хуже наших. Двойной, постиг ли ты его речь?

– Кое в чем.

– А он уже владеет нашей, хоть она и сложнее его кваканья, не говоря уже о том, что ему приходится использовать специальный прибор, чтобы говорить.

– Так он еще и нем?

– Напротив, очень разговорчив, хоть речения его порой темны. Я уяснил, что он предлагает нам некоторое действие.

– Посадка на тело, видимое над нами? Ужель сами мы не решились бы?

– Неведомо. Однако он будет полезен – вверху живущие ему сродни.

– А выживем ли мы вверху?

– В его челноке дышится неплохо, к тому ж верхнее тело едва наделено тяготением, чтобы удержать атмосферу. И сумеем воспарить – в том он уверял.

– Нет у меня веры исчадию! – возопил Клюп.

– Неизвестное зло лучше ли известного? – сказал проснувшийся Хрябет, хранитель стручьев, и вновь уснул.

– Скажи ты, Двойной! – Тудыть закутался в свои крылья.

– Любая, даже сомнительная, надежда лучше верной смерти! – Двойной свирепым взглядом обвел птиц. – «Крюх прародителя» рассыпается на глазах. Зреет бунт. Корабль обречен.

– Он безобразен, но смышлен. И действие, им предлагаемое, не есть ли благая Цель, предначертанная предками? Прекратить войну, в содружестве с иными существами возродить разоренный мир, построить космопорт и отправкой первого корабля помочь выполнить священный обет мести, более древний, чем Старый Пупыр Договорной Ботвы?