Черный список - Андрей Серов

– Чего? А, понял.

Вдвоем, они без труда пересадили господина Зайцева из кровати в кожаное кресло-каталку.

– Ну, что же… поехали.

В коридоре, у лифта, уже дожидались врач-физиотерапевт, а также специально обученная процедурная сестра с лицом и фигурой олимпийской чемпионки по лыжам.

– Счастливо, Андрей Иванович!

– Машенька, вы разве не со мной?

– Нет, мне нужно тут ещё кое-что по хозяйству… Прибраться, проветрить.

– Очень жаль, – подмигнул пациент. – Очень жаль! Вам ведь, наверное, идет купальник…

Когда он в сопровождении медиков скрылся за створками лифта, девушка вернулась обратно «номер». Переставила посуду на тумбочке, потом перешла к постели.

Однако, не успела она откинуть одеяло, чтобы сменить белье, как за спиной послышались шаги:

– Маша… Маша?

– Что тебе надо? Иди, охраняй!

– Машенька, это самое… – Володя, боец славного СОБРа, стоял совсем рядом и жадно, как внаваждении, разглядывал загорелые ноги и обтянутый белым халатиком зад медицинской сестры. – Мы, вроде, одни остались?

Девушка сделала вид, что не понимает:

– Ну и что?

Володя сглотнул слюну и подошел ближе:

– Давай, а? Давай? Чего ты?

– Чего дать-то? – Маша развернулась и села на крешек постели.

Она выглядела очень соблазнительно, к тому же прекрасно сознавала это. Впрочем, и парень был симпатичный: настоящий самец, косая сажень в плечах, сероглазый, со шрамом на подбородке.

– Может, укольчик тебе надо сделать? Успокоительный?

Вместо ответа Володя схватил её в охапку и тяжело задышал:

– Ага, укольчик… Укольчик надо. Как обычно!

Девушка попробовала вывернуться:

– Пусти, дурак! Задушишь…

Но парень уже остервенело дергал пуговицы её халата:

– Машенька… Маша…

– Осторожнее! Порвешь ведь совсем…

– Ну, Маша… Чего ты? Ну, пожалуйста!

– Смотри, времени же совсем нет… До ночи не потерпеть?

– Я в восемь сменяюсь.

– Уважительная причина… – хихикнула медсестра, все ещё уворачиваясь от губ Володи. – Ладно, уговорил… Двери-то хоть заперты?

– Заперты. Услышим, если что.

– Ох, дурачок… Дурачок ты мой!

Дальше ей стало не до разговоров – огромный Володя повалил девушку на постель, ещё теплую после Андрея Ивановича.

Некоторое время воздух в палате был до краев наполнен только рычанием, стонами и скрипом пружин. В конце концов многопудовый собровец оказался лежащим на спине, а сестра милосердия пристроилась у кровати так, что лица их соприкасались. Затем Машины губы поползли вниз по телу партнера – вдоль шеи, груди, живота…

Обоим стало так хорошо, что ни парень, ни девушка даже не обратили внимания на доносящийся из-за окна стрекот мотоциклетного моторчика. Звук этот нарастал, приближался – и как раз в тот момент, когда они достигли высшей точки наслаждения друг другом, что-то ударило по стеклу, и мир вокруг разорвался огненной каруселью.

«Я верю в случай. Судьба – это длинный

случай, который может переменить все.»

Михаил Державин

В сущности, Геннадий Алексеевич считался среди друзей и коллег по милицейской службе вполне интеллигентным человеком. И сын, и дочь его давно закончили институты, сам генерал имел хоть и заочное, но все же высшее образование, раз в два-три месяца выбирался с супругой в театр – а к тому же, кроме газет, почитывал изредка ещё и разные модные книжки.

В домашнем кругу он не так уж часто ругался матом, но вот с подчиненными предпочитал не церемониться, полагая, что иного языка они все равно не понимают.

Вот и сейчас генерал выражения выбирать не стал:

– Ну что, блядь, допрыгались? Мать вашу…

Савицкий сделал несколько шагов от двери и замер посреди кабинета. Ковровая дорожка под его ногами слегка спружинила.

– Только бумажки писать умеете, дармоеды!

Папка с оперативно-поисковым делом вдруг показалась Савицкому непривычно тяжелой и влажной от пота. Как-то вдруг само собой возникло желание взять её пальцами за края, и опустить со всего размаха на лысеющий череп начальника.

Видимо, что-то этакое во взгляде капитана Геннадий Алексеевич уловил – потому что оборвал себя на середине фразы, и махнул рукой:

– Чего встал? Садись…

Савицкий подошел к столу, положил ОПД и занял место наискосок от генерала.

Возникла пауза. Олег не знал, с чего начать, а хозяин кабинета не спешил задавать вопросы. Наконец, начальник Управления будто нехотя разлепил губы:

– Докладывайте. Ну?

Капитан решил начать с самой свежей информации:

– Сегодня утром дело по санаторию присоединили к нашему. Прокурор постановление подписал.

– Это я уже знаю. Еще что?

– Больше, в общем-то, ничего нового… Следы колес с того места, где он стартовал, пока на экспертизе, оружие и остатки летательного аппарата тоже. А по отпечаткам пальцев результатов нет и, видимо, не будет – все специальным химическим составом обработано.

– Прямо, Голливуд… мать его! – Геннадий Алексеевич в сердцах скомкал и отшвырнул в корзину какую-то казенную бумажку.

Савицкий продолжал докладывать:

– Оперативники вместе с участковыми инспекторами ищут свидетелей из числа местных жителей и работников окрестных предприятий, но… Район курортный, а сейчас не сезон – народу поблизости от санатория почти не было. Да, вот ещё что! Товарищ генерал, начальник РУВД спрашивал, можно ли им дать обьявление по телевидению? И в газеты – может, кто-то из проезжавших по трассе что-нибудь видел! Или, там, грибники какие-нибудь, рыболовы…

– Грибники? – Хмыкнул собеседник, глянув за окно. – В газеты… Да пусть дает! Все равно уже шила в мешке не утаишь.

И повторил таки тоном, будто во всем виноват именно собеседник:

– Доигрались?

Не зная, что следует отвечать на такой вопрос, Савицкий решил продолжить с того места, на котором остановился:

– Вы же помните, сначала планировалось спихнуть это дело в Следственное управление ФСБ. Все-таки, террористический акт… Но ничего не вышло. Хотя, мы даже предварительное заключение экспертов получили – там ведь черным по белому напечатано, что по почерку и по использованным технологиям это работа профессионалов, людей из спецслужб. Либо наших, либо нет…

– Ну, и чем все кончилось?