Город драконов. Книга седьмая - Елена Звездная

Но мне достаточно было того, что она придвинулась ближе.

Быстрое движение, и я прикоснулась пальцами к гортани, тому небольшому участку шеи, что не было завешено драгоценностями.

– Requiesque curarum!

Заклинание расслабления гортани, одинаково успешно действующее и на людей и на драконов.

– Ыхр! – выдохнула магиня.

Но не успела ничего сделать.

Я давно рассчитала собственные силы, я знала свои сильные и слабые стороны, я знала, что ничего не смогу противопоставить ни сильным магам, ни драконицам, ни вивернам, ни Ржавым драконам. Да и Зверю мне по факту противопоставить было нечего, но кое-что все же имелось.

Продолжая удерживать два пальца на гортани магини, я извлекла фляжку, некогда наполненную для меня доктором Эньо, и произнесла:

– Мистер Илнер назвал эту фляжку «дамской», но до того, как подобрать достойный термин, он все же обмолвился, что подобные фляжки обычно носят под корсажем… шлюхи. Надеюсь, вы и данный факт сочтете… забавным. Tempus!

Для того, чтобы избавиться от моего заклинания, ей, с ее уровнем силы, хватило и трех секунд, но спасение жизни при отравлениях было отработано мной до автоматизма – профессор Стентон действительно практически все яды испытывал на себе, мне же приходилось его лечить. Однако принимаемые им дозы были незначительны, и лишь когда Беллатрикс Стентон попыталась убить своего брата, я осознала, насколько быстрые, отточенные до автоматизма действия могут стать ценными в деле спасения жизни. Точно так же я действовала, спасая старую леди Арнел.

Ныне ситуация была в корне противоположная, но порядок действий, отработанный до автоматизма, не изменился ничуть. – Sudor!

Заклинание испарины заставило вливаемый мной опиум не просто распространиться по крови, но и покрыть ядовитым потом все тело магини.

Это вызвало оцепенение, подвергнутой опиумному отравлению женщины, и я продолжила столь же спокойно, решительно, холодно и отрешенно.

– Requiesque curarum! – повторное расслабление гортани, и опустошение всей фляги до последней капли.

– Tempus! – наложенный на движения тела, но не на кровоток.

И опиум распространяется по организму подобно лесному пожару.

– Potest! – и освобожденная, от временного стазиса магиня падает на пол.

Она рухнула, теряя украшения, заколки, кольца, накладные золотые когти и все еще не понимая, что для нее, как для носительницы крови Ржавых драконов, прием наркотического средства необратим.

Глядя на нее, ожесточенно трясущую головой в тщетной попытке вернуть себе ясность мышления, я молча, механическими движениями завинтила крышку уже пустой фляжки, почему-то вернула ее, бесполезную уже, вновь под корсаж платья, и тихо произнесла:

– Я не собиралась вас убивать, поэтому шкура определенно погубленного вами дракона, вас не защитила. Но то, что я совершила – хуже смерти. Возможно, муки совести будут сопровождать меня всю мою оставшуюся жизнь, но, не смотря ни на что, я определенно точно никогда не стану сожалеть о содеянном. Что же касается вас… опиум в подобной дозировке вызывает весьма реалистичные галлюцинации. Я буду молить Господа о том, чтобы вы увидели каждого, кто был убит по вашему приказу. Каждую загубленную вами душу. Горите в аду!

Когда я уходила, позади звучал оглушительный яростный крик. В нем было все – от отчаяния, осознания необратимости произошедшего и полного бессилия, до ужаса понимания грядущего.

И этот крик все звучал и звучал, перерастая то в вопль, то в рев, наполняясь всеми гранями отчаяния, и всеми оттенками ужаса.

А я молилась.

Практически вслух.

Срывающимся шепотом, вспоминая всех, кто почил чудовищной безвременной смертью. Всех с кем столкнула меня судьба и жизнь, и тех, чьих имен я даже не помнила – они остались для меня лишь кровавой картой преступлений, нарисованной мистером Илнером, и образующей голову дракона, или кровавыми потеками на полу и стенах полицейского управления Вестернадана… Бесчисленное количество жертв чужой алчности, жажды власти и неимоверной жестокости.

Дрожа от холода, ведь этот «храм торжества победы магов над драконами» располагался на вершине гряды гор, а здесь начиналась метель, впрочем, это был скорее буран, но что еще могло спасти меня от преследования? Боюсь, что более ничего. И, несмотря на чудовищный сковывающий холод, заморозивший казалось даже мое дыхание, мне казалось, что Господь на моей стороне. И я спускалась, поскальзываясь, падая и поднимаясь вновь. И причиной того, что я заставляла себя вставать каждый раз после падения, была по сути всего одна – мне казалось, что если я останусь лежать на камнях, продуваемых ледяным ветром, я погибну так же, как погибла Елизавета Карио-Энсан. Погибну ни за что. Просто стану пешкой, деталью, частью чьего-то бесчеловечно–жестокого плана. Возможно, я продолжала идти исключительно из-за гордости. Как глупо… наверное…

Стремительная тень на миг перекрыла для меня сияние, исходящее от дворца созданного магами старой школы, и огромный Зверь возник впереди, зависнув на когтях страшной лапы и укрепившись ядовитым хвостом за скальный уступ.

– Пятьдесят шагов, не так ли, мисс Ваерти? Радиус поражения вашего заклинания – пятьдесят шагов!

Голос герцога Карио я узнала без труда.

Сил на сопротивление у меня не было. Магических сил не было так же, а обращение к источнику лорда Арнела или лорда Гордана не давало никакого результата. Та, ныне безумная магиня, сказала мне правду – это место было отрезано от власти драконов.

«Господи, убереги моих отца и матушку. Позаботься о миссис Макстон, Бетси, мистере Уоллане, мистере Илнере, мистере Оннере, профессоре Наруа, лорде Давернетти и лорде Гордане. И подари утешение тем, кого я люблю всем своим сердцем», – мысленно попросила я.

– Вы, наверное, уже заметили, что магия здесь не действует, – голос Зверя Карио перекрывал рев снежного бурана. – Но не волнуйтесь, ни необходимость держать дистанцию, ни отсутствие магии не помешает мне помочь вашему настойчивому желанию расстаться с жизнью.

И он оторвал кусок каменной породы. Подкинул на руке и вновь поймал, выразительно глядя на меня, и выразительности его намерения убить меня не помешали ни расстояние, ни погода.

Я пошатнулась и рухнула на колени.

Безумно не хотелось погибнуть вот так, здесь, в последний раз причинив невыносимую боль тем, кого я так любила. Но… в этом месте не работала лишь магия драконов, а не моя.

– Murum!

И огромное чудовище, практически непобедимый Зверь, застыл, все так же удерживая камень в своей чудовищной лапе, но, уже не имея возможности метнуть его в меня.

Я не знала, услышит ли он меня, но все же сказала это:

– Вероятно, в данный момент я испытываю некоторое чувство морального удовлетворения, ведь вы погибнете, как и ваша дочь – испытывая пронизывающий сковывающий ваше тело холод камня и ледяной замораживающий вашу кровь ветер. Вот только совершенно некому будет облегчить ваши предсмертные муки, и дело не в милосердии, которого у меня по отношению к вам, боюсь, не осталось, а в магической силе… ее у меня не осталось тоже.