Смерть Запада - Патрик Бьюкенен

«В контексте западных обществ марш против истеблишмента означает — в терминологии Герберта Маркузе — «подрывную деятельность на своих рабочих местах». Именно этими средствами — не открытым противодействием, но конспирацией и подрывной деятельностью — должны восторжествовать и воплотиться контркультурные грезы радикалов вроде Маркузе»27.

Для новых марксистов не было цели важнее, чем уничтожение института семьи, которую они рассматривали как типичный пример диктатуры и как инкубатор шовинизма и социальной несправедливости.

Впрочем, враждебность к институту семьи не была для марксизма абсолютно новой. Еще Маркс в «Немецкой идеологии» писал, что при патриархальном укладе мужчины воспринимали женщин и детей как свою собственность. В «Происхождении семьи, частной собственности и государства» Энгельс высказал типично феминистскую точку зрения: патриархальная семья испокон веку вела к дискриминации женщин. Эрих Фромм утверждал, что различия между полами не заложены в человеческой природе, они суть фикция, свойственная западной культуре. Между прочим, Фромма считают отцом современного феминизма. Для Вильгельма Райха «авторитарная семья есть авторитарное государство в миниатюре… Семейный империализм воспроизводит себя в империализме государственном». Для Адорно патриархальная семья — колыбель фашизма.

Дабы «обезглавить» патриархальную семью, то есть лишить отца семейства его главенствующей роли, Франкфуртская школа предложила ввести матриархат — когда главой семьи является женщина; а также выдвинула «андрогинную теорию», по которой положение мужчины и женщины в семье основывается на принципе взаимозаменяемости. Женский бокс, женщины-солдаты, женщины-раввины и женщины-епископы, Бог-женщина. «Солдат Джейн» с Деми Мур, Сигурни Уивер, утешающая перепуганного десантника в «Чужих», все прочие фильмы и шоу, изображающие женщин сильными и агрессивными, а мужчин — слабыми и уязвимыми, — все это доказывает успех теорий Франкфуртской школы и свидетельствует о победе спровоцированной ею очередной феминистской революции.

Подобно Лукачу, Вильгельм Райх верил, что традиционную семью можно уничтожить через раннее сексуальное образование и революционную сексуальную политику. Введение в американских школах курса сексуального воспитания — прямой результат деятельности Лукача, Райха и Франкфуртской школы.

Рассуждая о смерти Запада, мы должны рассматривать Франкфуртскую школу как главного обвиняемого в этом преступлении. Пропагандистские нападки на традиционную семью со временем привели к фактическому отмиранию этого общественного института. Традиционные семьи сегодня в США составляют не более четверти от общего числа проживающих вместе людей. А освобождение женщин от традиционных ролей жены и хозяйки, освобождение, за которое ратовали уже в начальных классах школы, привело к деградации этих ролей, этих типов поведения в американском обществе.

Миллионы западных женщин ныне разделяют враждебность феминисток по отношению к браку и материнству. Миллионы приняли феминистскую теорию и не собираются ни выходить замуж, ни рожать детей. Следование маркузианскому «принципу удовольствия» и прочим идеалам сексуальной революции означает полное пренебрежение браком. Как показывают уровень разводов и уровень рождаемости, даже заключенные браки ныне менее стабильны и менее «плодородны», нежели прежде. В вымирающих европейских нациях, даже в тех странах, где сильны католические традиции, почти все женщины пользуются противозачаточными средствами. Контрацепция, стерилизация, аборт, эвтаназия — вот те четыре всадника, предвестники «апокалипсиса культуры», против которых выступит Господь в канун Страшного суда. Пилюли и презервативы стали серпом и молотом культурной революции.

В 1950-х годах Хрущев грозил похоронить Америку — однако мы выстояли и сами его похоронили. Но, если западный человек не найдет способа остановить падение уровня рождаемости, культурный марксизм преуспеет там, где потерпел неудачу марксизм советский. В отчете 1998 года о депопуляции Европы Папский совет семьи увязывает в единое целое культурный пессимизм и снижение рождаемости:

«Возвращение к прежней высокой рождаемости в тех странах, где сегодня она падает, возможно лишь при условии «перемены настроения», при переходе от «общенародного пессимизма» к такому состоянию сознания, которое было характерно для эпохи бэби-бума, то есть в годы восстановления общества после Второй Мировой войны»28.

Пока в Старом Свете не наблюдается и намека на подобную «перемену настроения». И в том опять-таки заслуга теоретиков Франкфуртской школы, работы которых подорвали уважение к семье и способствовали распространению культурного пессимизма.

Таким образом, горстка марксистов-ревизионистов сумела «исказить» американскую культуру и содействовала началу деконструкции нашего общества. На могиле архитектора Кристофера Рена29 написано: «Lector, si monumenta requires, circumspice»[7]. To же самое можно сказать и о Лукаче, Грамши, Адорно и Маркузе — тех четверых, кто организовал культурную революцию.

За треть столетия, в течение которой контркультура стала доминирующей культурой, а доминирующая, по выражению Гертруды Химмельфарб, превратилась в «диссидентскую культуру»30, Америка превратилась в идеологизированное государство, в «мягкую тиранию», насаждающую принципы новой ортодоксии не через армию и полицию, а через инквизиторов от масс-культуры. Проявления этого мы наблюдаем в требовании обязательного прохождения «курса сочувствия» для военных, бизнесменов и государственных чиновников. Включите телевизор — и вы увидите, что революционные ценности подмяли под себя все прочее, что в стране правит бал политкорректность, что выступления против культурной революции расцениваются как «речи ненависти», а неуважение к новым догмам есть признак душевной болезни. Несколько лет назад кто-то охарактеризовал американские университеты как «острова тоталитаризма в море свободы». Сегодня говорить о море свободы просто смешно. Эмили Дикинсон31 сказала однажды — о своем времени, и о нашем тоже:

Толпа не любит отклонений

Среди поступков или мнений

И тех безумцев не прощает,

Кто ей сомненьем докучает.[8]

Политкорректность есть воплощение на практике принципов культурного марксизма; она карает ослушников, как когда-то инквизиция карала религиозных еретиков, и восхваляет еретиков социальных. Зачисляя своих противников в «ожесточенных сердцем» и даже «душевнобольных», пишет журналист Питер Хитченс в книге «Уничтожение Британии», новый режим пользуется методами печально известного института имени Сербского в СССР; эксперты этого института объявляли советских диссидентов наподобие Натана Щаранского невменяемыми, что давало повод властям запирать неугодных в психиатрических лечебницах32. То, что американцы называют безличным словом «политкорректность», на самом деле, утверждает Хитченс, есть «самая интолерантная система воззрений на Британских островах со времен Реформации»33. То же верно и в отношении самих США.