Кризис человечества. Выживет ли Россия в нерусской смуте? - Михаил Делягин

Таким образом, формальная публичность стала к настоящему времени эффективным инструментом сокрытия намерений и манипулирования обществами, применяемыми в первую очередь глобальными управляющими сетями (просто потому, что их положение наиболее соответствует требованиям применения этого инструмента).

А это значит, что, к сожалению, формальная демократия, основанная на стандартном наборе демократических институтов, не способна ограничить скрытое влияние и, более того, разрушительный произвол глобальных управляющих сетей. Она ведь сама является не только средством реализации ими своих интересов (при помощи извращения публичности), но и, более того, средой существования этих сетей.

Их сдерживание объективно требует ограничения стандартных демократических институтов, отступления от формальной демократии ради восстановления демократии содержательной (неуклонные попытки чего, собственно говоря, и наблюдаются в США после 11 сентября 2001 года).

Опорой в сдерживании глобальных управляющих сетей должны стать все те национально и культурно обособленные силы, которые в силу самого своего существования воспринимаются представителями этих сетей, этими глобальными «кочевниками», новым глобальным правящим классом как непримиримые враги, подлежащие уничтожению.

Это фундаментальное противоречие глобализации является объективной предпосылкой для восстановления национального единства, ибо противоречия между интересами народов и глобальных сетей или, выражаясь классовым языком, между глобальным управляющим классом и отдельными обществами, низведенными до положения объектов эксплуатации этим классом, неизмеримо глубже и острее, чем классовые противоречия внутри обществ.

Основной проблемой каждого общества оказывается способность выявить внутри себя «пятую колонну» представителей глобального управляющего класса и освободиться от ее влияния возможно более гуманным по отношению к ним способом (хотя главным критерием успеха и, более того, продолжения существования обществ и народов будет именно лишение этих людей всякого влияния).

Исчерпание возможностей дальнейшей интеграции и неминуемый, хотя и частичный, откат к протекционизму создает объективные экономические предпосылки (необходимые, но ни в коем случае не достаточные!) для успеха нового витка национально-освободительной войны в этом современном глобализированном виде.

Исчерпанность интеграции, вновь, как в начале XX века, опередившей возможности управляющих систем, теоретически была показана выше.

Рассмотрим теперь практическое воплощение этого тезиса на примере самого успешного, «эталонного» интеграционного процесса нового, глобализационного времени: Евросоюза.

В 2009 году Евросоюз пережил, без всякого сомнения, исторический момент: 19 лет воссоединения Германии и 20 лет падения Берлинской стены увенчались долгожданным одобрением Лиссабонского договора.

В России практически отсутствует спокойный и взвешенный анализ евроинтеграции: обычны просто ознакомительное описание передового европейского опыта (с отдельными, временными, кое-где еще имеющимися недостатками), часто на еврогранты, либо, в противовес этому, жесткие нападки со смакованием неудач. В одном случае беспристрастный анализ воспринимается как кощунство, в другом — как потакание стратегическому конкуренту. Итои другое идеологизировано и политизировано, что мешает анализу.

Между тем необходимо широкое и беспристрастное изучение европейского опыта последних 20 лет: ведь после символического падения Берлинской стены прошла уже половина того времени, которое Моисей водил евреев по пустыне, — достойный срок для подведения хотя бы предварительных итогов.

Значительная часть надежд на «возвращение Восточной Европы в Европу» не оправдалась, — и пора понимать, почему. С другой стороны, все надежды 20-летней давности, которые могли реализоваться, уже воплощены в жизнь, — и пора задумываться о том, что будет дальше.

Для России как соседа это важно прежде всего потому, что, хотя наши проблемы значительно глубже европейских, Европа, как обычно, будет оказывать сильнейшее влияние на их развитие и решение.

Евросоюз наряду с США и Китаем является одним из трех мировых «центров силы» и крупнейшим торговым партнером России, причем нам крайне важно, чтобы с ним было чем торговать (а сейчас грузоперевозки переориентируются на занятую работой, а не нравоучениями Юго-Восточную Азию).

России важно также понимать, будет ли вражда к России оставаться в Восточной Европе ключевым критерием демократизма, и будет ли Польша считать себя, когда ей придется выбирать, 27-м членом Евросоюза или 52-м штатом США.

Однако важнее всего культурный аспект: в России жива идея Европы как средоточия, квинтэссенции цивилизованности и демократичности, как высшего выражения «свободы, равенства и братства», на самом деле умирающих в современной европейской политической культуре. Россия вот уже 20 лет живет в условиях катастрофы, именуемой «либеральными реформами». В условиях быстрой варваризации мы отчаянно нуждаемся в том, чтобы нашему стремлению к цивилизованности и культуре было на что опереться не только в прошлом, в воспоминаниях о Советском Союзе, ной в настоящем, в Европе, — но вместо казавшихся незыблемыми европейских ценностей все чаще опираемся на воздух.

Европа со времен Древнего Рима и Карла Великого пережила много интеграционных проектов, и значение Евросоюза не столько в его актуальности, сколько в гуманности: прошлый общеевропейский проект был реализован Гитлером.

Европа нужна России именно как прививка гуманности, и ее растущая и все более очевидная неспособность выполнять эту функцию требует углубленного изучения как еще одна угроза нашей цивилизации.

Ключевая проблема Евросоюза — глубочайшая внутренняя дифференциация, связанная не только с уровнем развития экономик, ной с культурным фактором. Носители разных культур, даже таких близких, как французская и немецкая, по-разному реагируют на одни и те же управленческие воздействия, что весьма существенно затрудняет унификацию управления. Ситуация усугубилась в 2004 году, когда единая Европа расширилась, по сути дела, за пределы своих культурных границ.

В результате, по крайней мере, на последнем этапе европейская интеграция и расширение Евросоюза способствовали не решению, но усугублению его проблем.

Таблица

Динамика развития некоторых стран Евросоюза

Данные 1993 год.