Простая услуга - Дарси Белл

На поминках мать Дэвиса подала холодные закуски и круг твердого сыра, от которого никто не смог отрубить ни кусочка. Крекеры и морковные палочки. Кофе. Чай. Все. Я подумала: неужели есть в мире люди, которые не знают, что в день, подобный этому, человеку нужно выпить как никогда? Это многое объясняло в Дэвисе, но мне уже ни к чему было понимание того, как сформировала моего мужа среда, в которой он вырос. Поздно было думать об этом.

На следующий день я оставила Майлза с его бабушкой и улетела в Мэдисон, на похороны Криса. Я была ближайшая родственница. Никто не помог мне составить хоть какое-то представление, что мне следует делать, но я была в таком оцепенении, что делала все на автомате. Я предположила, что Крис (который не оставил завещания) хотел быть похороненным рядом с матерью. Чтобы вычислить ее могилу, понадобилось небольшое расследование, но это, слава богу, немного отвлекло меня от происходящего.

Похороны Криса радикально отличались от похорон Дэвиса. Никаких родственников, кроме меня. Ни теток, ни дядьев, ни кузенов. Зато у Криса оказалось множество друзей. Кое-кто из них запостил в фейсбуке некролог из мэдисонской газеты. Мне показалось, что на кладбище собралась добрая половина одноклассников Криса.

Они все любили его, и для всех (кроме одного парня по имени Фрэнк, который работал с Крисом на строительстве и напомнил мне его, немного) стало сюрпризом, что у Криса была сестра. Они считали его единственным ребенком, думали, что его мама была матерью-одиночкой. Которой она в каком-то смысле и была. Но они радовались знакомству со мной. Сожалели, что это происходит в таких грустных обстоятельствах. Соболезновали моей потере. Знали бы они, что я потеряла!

Там была одна женщина – бывшая подружка Криса, – которая все смотрела на меня не отрываясь, непонятным, до крайности странным образом. Удивительно, но она немного походила на меня. Типаж Криса.

Я была уверена, что бывшая подружка Криса что-то знает или подозревает… о… обо мне и моем брате. Но преступник всегда думает, что кто-то знает его секрет.

Никто из них, кажется, не знал, и я не видела причин говорить им, что мой муж погиб в той же аварии, что и Крис. Я сделала вид, что, когда машина врезалась в дерево, в ней был только Крис. Так казалось проще: меньше объяснений, меньше ненужной жалости. Жалости с меня было уже довольно.

После похорон мы отправились в местный бар. Каждый заплатил за выпивку по кругу и произнес слезливый тост в память о Крисе. Все напились до визга. Я приклеилась к приятелю Криса Фрэнку, меня зацепили жесты и фразы, напомнившие мне о брате. В конце концов мы остались в баре одни.

В ту ночь я сделала то, за что мне глубоко стыдно. Я сказала Фрэнку, что слишком пьяна, чтобы сесть за руль и ехать в мотель, и это было правдой. Но я пригласила его к себе в номер, где, как я сказала, имелся мини-бар. Мы могли бы опрокинуть по стаканчику на ночь. Я знала, что это неправда. Мотель был слишком дешевым, чтобы предлагать мини-бары.

Едва за Фрэнком закрылась дверь, как я полезла целоваться. Фрэнк понимал, что я не в своем уме, – он был порядочный парень. Он все время повторял: “Ты уверена, что хочешь этого?” Думаю, он понимал, что это все по поводу Криса, а не по поводу секса – или по поводу него. Может быть, он чувствовал, что его в известном смысле используют – что, как мы думаем, происходит только с женщинами.

Мы улеглись на кровать. Фрэнк задрал на мне свитер, оттянул лифчик в сторону и занялся моими сосками.

– Прости, я на минутку, – сказала я. Пошла в ванную, и там меня дичайше вырвало.

Фрэнк не обиделся, он даже не расстроился. Мы оба горевали по Крису. Он дождался, пока я вернусь в постель, и укрыл одеялом. Дал мне номер своего мобильного и сказал, чтобы я звонила, если он мне понадобится. Или если я захочу позвонить. Мы оба знали, что я не позвоню никогда.

Я проснулась с раскалывающейся от боли головой и с глубочайшей ненавистью к себе, ненавистью гораздо более жгучей, чем головная боль. Перед похоронами Криса, как оказалось, я бессознательно сняла обручальное кольцо и сунула в кошелек.

Я сварила кофе в убогой кофеварке, имевшейся в номере; вода из-под крана отдавала хлоркой. Выпила обе чашки. Потом сварила декаф и тоже выпила. А потом меня снова вырвало.

Я вызвала такси и каким-то образом умудрилась отыскать бар, на парковке которого все еще стояла моя арендованная машина. Я села в нее и поехала в аэропорт Мэдисона.

Никогда я не была так уверена, что самолет потерпит крушение. Я точно знала, что никогда больше не увижу Майлза, и это будет мне наказанием за то, что я сделала прошлой ночью, – наказанием за то, что я делала все эти ночи и дни с Крисом. Я больше не знала, во что верю. Но в тот день я молилась, сидя во взлетающем самолете.

Пожалуйста, пусть я останусь жива, чтобы видеть сына и чтобы никогда больше не делать ничего подобного. Я буду существовать только ради Майлза. Я зарекусь иметь дело с мужчинами. Я никогда больше не пойду на рискованный недолжный секс с неправильными людьми. Единственное счастье, которое будет иметь для меня значение, – это счастье Майлза. Я брошу все остальное. Только дай мне добраться до дома.

Я захватила Майлза из дома его бабушки в Нью-Гемпшире. Он заверещал от радости, увидев меня, а я обняла его так крепко, что он взвизгнул. Все дорогу до нашего дома в Коннектикуте он не спал в своем кресле; оперируя несколькими известными ему словами, он пытался рассказать мне (я думаю), что бабушка водила его посмотреть на пони.

Я была так рада остаться живой, что лишь войдя в свой дом, вспомнила: Криса и Дэвида больше нет.

* * *

Я сдержала свое обещание. Никаких мужчин. Никаких опасных связей. Все ради Майлза.

До тех пор, пока не пропала Эмили и в моей жизни не появился Шон.

Может быть, потеря выбила меня из колеи. Может, горе выпустило на свободу демонов, которые иначе так и сидели бы глубоко внутри меня.