Самый любимый - Кэрол Мортимер

— Поместье Стэплтон, — ответила она коротко. — Джордан..

— Очень внушительный вид, — прервал он ее, глядя на трехэтажное здание из серого камня.

Лара знала, что поместье действительно производит впечатление: сорок акров земли и дом; три садовника поддерживали порядок на территории, а в доме постоянно жила экономка. В тех редких случаях, когда Лара с отцом приезжали сюда, в небольшой деревушке поблизости нанималась временная прислуга.

Поскольку Джордан не выражал намерения уехать, Лара не пошла в дом, а медленно направилась в сторону пустых конюшен. В ее памяти, с большей чем всегда отчетливостью, возникло счастливое время, которое она когда-то повела в этих местах — возможно, потому, что прошлую ночь она навсегда простилась с детством и со всей своей детской непоседливой беззаботностью.

Джордан, который шел за ней следом, облокотился на дверцу стойла.

— Ты ездишь верхом?

— Когда-то ездила.

— И что же потом — потеряла интерес?

Почувствовав насмешку, Лара сердито повернулась к нему.

— Нет, не потеряла — отец запретил мне садиться в седло после смерти Марион!

— Так, значит, она погибла… здесь?! — Его, казалось, потрясло это обстоятельство.

Занятая своими мыслями, Лара кивнула, не замечая, как он в этот момент побледнел.

— Не здесь — вон в том лесу, — показала она в сторону деревьев в полумиле от них. — Ее конь почему-то понес, — тихо, еле слышно сказала Лара, вспоминая, с каким ужасом они с отцом узнали, что Соболь вернулся на конюшенный двор с пустым седлом, и как лихорадочно стали они сами седлать лошадей, чтобы отправиться на поиски Марион. Отец нашел ее в этом леске со сломанной шеей — к этому моменту красивые голубые глаза Марион уже навеки закрылись. — Она разбилась насмерть, — продолжала Лара. — Мы уехали отсюда в Лондон и с тех пор очень редко бываем здесь. Очень странно, что отец рассказал тебе об этом месте, — добавила она, нахмурившись.

Джордан пожал плечами.

— Я как-то упомянул, что у меня есть дом в Йоркшире, и думаю, что он просто был взаимно откровенен со мной. Я не знал, что твоя приемная мать умерла именно здесь. — Он внимательно посмотрел вокруг. — Жаль, что сейчас никто здесь не живет. Так ты, значит, здесь росла? — спросил он тихо. Лара кивнула.

— Да, с того самого времени, когда отец и Марион поженились. — Одолеваемая воспоминаниями, она пошла дальше неровной походкой. — Перед тем, как ты поедешь обратно в Лондон, миссис Эдварде может предложить нам выпить чаю, — сказала она, чувствуя, что Джордан не собирается немедленно покидать ее.

Как Лара и предполагала, экономка очень тепло встретила их и тотчас же, с радостью, отправилась готовить чай. Лара прошла в гостиную — большую прямоугольную комнату, по одну сторону которой стояли удобные диваны и кресла, а почетное место по другую занимал рояль кремового цвета. Она подошла к роялю и легко прошлась пальцами по клавишам.

Джордан встал рядом с ней.

— Инструмент твоей приемной матери? Ее пальцы с силой ударили по клавишам. Напрасно она привела сюда Джордана, напрасно не заставила его немедленно уехать в город.

Она ведь так и не выяснила, зачем он приехал сюда!

— Да, — ответила она резко. — А теперь, я думаю, тебе надо уехать. — Она вызывающе посмотрела на него.

— Но я ведь еще не пил чай. И, кроме того, мне хочется увидеть остальную часть дома.

— Нет!

— Да. — В этот момент он подошел совсем близко, и она почувствовала, как от его дыхания зашевелились завитки волос у нее на шее. Его приближение встревожило ее, и она поспешно отстранилась.

— Я слышу, как миссис Эдварде несет чай, — проговорила она с чувством облегчения.

— Отложим ненадолго чай, — сказал он настойчиво.

Когда экономка с чайным подносом вошла в гостиную, Лара бросила на Джордана раздраженный взгляд.

— Ну пожалуйста, если тебе так интересно, — пробормотала она, стараясь избежать неприятной сцены в присутствии миссис Эдварде, которая жила в их семье с того самого времени, когда девятнадцать лет назад отец приобрел это поместье.

— Да, мне очень интересно, — тотчас же произнес Джордан.

Лара поблагодарила миссис Эдварде за чай, и та сразу же удалилась, оставив их снова наедине.

— Обдумываешь, не купить ли тебе поместье? — сверкнула она глазами в сторону Джордана.

Его лицо моментально приняло заинтересованное выражение.

— А что, разве оно продается?

Она сжала губы.

— Ни в коем случае! — Лара повернулась и подошла к оставленному экономкой чайному подносу. Затем она налила чай в две чашки, найдя, наконец, чем занять руки, которые чуть дрожали. Ну разве Джордан не видит, что ей неприятно его присутствие и что он выводит ее и равновесия?

Она сомневалась, что Джордан вообще обращает внимание на подобные вещи, глядя, как с самым невозмутимым видом тот развалился в кресле напротив, словно это не он, а кто-то другой совершил над ней прошлой ночью насилие. Потом, словно вполне цивилизованный человек, он принялся пить чай, хотя совсем недавно она была свидетелем того, как он начисто забыл все свои культурные привычки!

Лара поставила обратно на поднос свою недопитую чашку чая.

— Сейчас я покажу тебе дом, — сказала она с раздражением, — а потом я хотела бы, чтобы ты уехал.

Джордан встал и с самым непринужденным видом последовал за ней по комнатам, без видимого интереса слушая ее пояснения.

Перед тем, как вести его по лестнице наверх, Лара заколебалась, но, когда она увидела на губах Джордана ироническую усмешку, прежний упрямый огонек вспыхнул в ее глазах, и, сжав губы, она направилась вместе с ним в спальни гостей, оставив на самый конец экскурсии свою бывшую детскую комнату. Последней комнатой перед детской была спальня родителей.

Лара не заходила сюда со дня гибели своей приемной матери. Здесь они часто оставались вдвоем, когда Марион готовилась к выходу в свет с отцом Лары. Это была великолепная комната, такая же красивая, как и ее хозяйка, а цвета — нежно-сиреневый и кремовый — соответствовали характеру самой Марион.

— Ну что, посмотрел? — раздраженно спросила Лара.

Джордан задержался в этой комнате. Он подошел к туалетному столику и взял в руки серебряную с позолотой щетку для волос.

— Замечательная комната.

— Да. — Лара намеренно держала дверь открытой.

— У твоей приемной матери был хороший вкус, — произнес он неторопливо.

— Да. — Она вышла из комнаты. Бросив последний взгляд на спальню, Джордан последовал, наконец, за ней, сохраняя на лице выражение отрешенности.

— Мы еще не были в твоей комнате.

— Может быть, ты уже пойдешь…