Точка падения - Юрий Бурносов

— Надо — забирай, — сказал отец Дормидонт, возясь в большом коричневом чемодане. Я повесил ПДА на место. На кой он мне… Тут свой, может, впору выбрасывать к бениной матери…

Священник тем временем поставил на стол литровую бутыль с жидкостью бордового цвета, плотно закрытый пластмассовый контейнер, бросил пачку галет в стандартной натовской упаковке.

— Вино, — пояснил он. — Из бузины сам делаю, полно ее здесь. А тут — грибы соленые, рыжики, груздочки, белые тоже попадаются. Мала пчела между летающими, но плод ее — лучший из сластей. Берите, едите… Ибо сказано: «Давай алчущему от хлеба твоего и нагим от одежд твоих; от всего, в чем у тебя избыток, твори милостыни, и да не жалеет глаз твой, когда будешь творить милостыню». И еще сказано: «Раздавай хлебы твои при гробе праведных, но не давай грешникам».

Он с чуть слышным хлопком откупорил контейнер. Грибы на вид оказались весьма симпатичные, но я прикинул, сколько они накопили радиации, и покачал головой. Только сейчас до меня дошло, что отец Дормидонт обитает в Зоне без какой-либо защитной одежды и обуви, да и антирадиатины вряд ли принимает… Неужто тоже вроде Болотного Доктора и прочих?! Уж не к Монолиту ли попище ходил?…

Спрашивать об этом священника я, конечно же, не стал. Благословясь, отхлебнул налитого в эмалированную кружку бузинного вина — оказалось вполне ничего на вкус и крепость, если опять же не думать о радиации. Ладно, это хотя бы не грибы.

Отец Дормидонт перекрестил свою кружку и опорожнил ее одним большим глотком.

— Хорошо пошло, истинно как апостол Павел вразумил: впредь пей не воду, но употребляй немного вина, ради желудка твоего и частых твоих недугов, — сообщил он. — Да и вода тут кругом опоганенная зело…

И аппетитно закусил грибком. Я поборол желание последовать примеру попа и захрустел галетой.

— Значит, говоришь, порушить капище умыслил… — задумчиво сказал священник, наливая еще вина. — Хорошо сие: нечестивые же да посрамятся, да умолкнут в аде. Но ведь не только разрушения ради затеял, а? Какая такая у тебя корысть имеется, Константин?

— Я же сталкер, — развел я руками. — Работа такая… Надо кое-что оттуда забрать.

— Ходите, носите в мир дерьмо бесовское… — буркнул отец Дормидонт. — А всякую мерзость господь ненавидит, и неприятна она боящимся Его. Ну да ладно, все по делам своим судимы будут, а ты, я вижу, человек не совсем еще заблудший, хотя и чернорылый… Помощь моя надобна? Ибо в Библии сказано: «У всякого благоразумного проси совета, и не пренебрегай советом полезным».

— Да, собственно, никакой особой помощи от вас не требуется. Разведданные, так сказать: сколько их там, как лучше подобраться. А там уж мы сами — заберем, чего надо, и потихоньку уйдем. Предварительно порушив капище, ясное дело.

— Ты вот что, сталкер, — сурово сказал священник уже совершенно по-человечески. — Ты мне не ври. «Надо кое-что оттуда забрать…». Колись, что именно забрать? Зачем? Сам понимаешь, если захочу — помогу. Не захочу — наврежу. Потому что не берись за множество дел: при множестве дел не останешься без вины. И если будешь гнаться за ними, не достигнешь и, убегая, не уйдешь. Иной трудится, напрягает силы, поспешает и тем более отстает. Иной вял, нуждается в помощи, слабосилен и изобилует нищетою; но очи господа призрели на него во благо ему, и он восставил его из унижения его и вознес голову его, и многие изумлялись, смотря на него. Доброе и худое, жизнь и смерть, бедность и богатство — от господа. Даяние господа предоставлено благочестивым, и благоволение его будет благопоспешно для них вовек.

— Вот мне бы тоже… благопоспешно, — пробормотал я, откусывая от галеты.

— Благопоспешно ему… — проворчал отец Дормидонт, наливая себе еще вина. — На рожу свою поглядел бы в зерцало попервоначалу… — Потом он малость подумал и налил мне. На сей раз кружку он крестить не стал, а отхлебнул и прополоскал рот, словно проверяя букет. — Да, плесенью малость отдает… Не «Шардонне», конечно, и не портвешок даже. Но ничего, ничего… Так вот, Константин. Ты давай рассказывай мне детально, что вам надо от сих карлов. А я подумаю и решу, помогать вам или же гнать посохами железными.

— Вы же сами сказали — капище разорить… озеро, горящее огнем и серою, — напомнил я смиренно.

— Когда?! — искренне удивился поп. — Наблюдай, чтобы тебе не быть обманутым и не быть униженным в твоем веселье.

Судя по всему, святой отец надо мной издевался. Я такое отношение всегда недолюбливал, но помнил и про «Валар», и про то, что священник был в здешних местах старожилом, а я даже толком не сориентировался еще на местности.

— Послушайте, — сказал я, со стуком отставляя полную кружку. — Я ничего скрывать не стану: нам нужны бюреры. Есть заказчик, мы ему обещали доставить живых бюреров, что он сними будет делать — черт его знает, я не спрашивал, да и знать не хочу, если честно. Судите сами: хорошо это или плохо.

Я подумал и добавил:

— Капище, если надо, разрушим.

Еще подумал и еще добавил:

— Во славу Господню, понятное дело.

Священник поскреб неопрятную бороду.

— Когда сильный будет приглашать тебя, уклоняйся, и тем более он будет приглашать тебя, — наставительно сказал он. — Не будь навязчив, чтобы не оттолкнули тебя, и не слишком удаляйся, чтобы не забыли о тебе. Не дозволяй себе говорить с ним, как с равным тебе, и не верь слишком многим словам его; ибо долгим разговором он будет искушать тебя и как бы шутя изведывать тебя. Немилостив к себе, кто не удерживает себя в словах своих, и он не убережет себя от оскорбления и от уз.

— Батюшка, давайте по-нормальному разговаривать, — попросил я. — Вы же умеете, я видел. А то я как-то с трудом соображаю, что вы сказать хотите. Я семинарий не кончал.

— Я тоже, — сказал неожиданно священник. Подергал себя за бороду, тяжело вздохнул. — Тяжело без практики, — признался он, осушил кружку и вопросительно посмотрел на меня. Я покачал головой. — Служить некому, окормлять некого… А Писание негоже забывать.

Он вздохнул и заключил:

— А про бюреров ты или брешешь, или недоговариваешь: как же вы их из Зоны попрете? Так что давай, милый, тарахти всю правду. Я внимательно тебя слушаю.

Появление священника в нашем лагере произвело фурор. Соболь как довольно религиозная личность перекрестился. Проснувшийся Пауль решил, видать, что это продолжение сна, и моргал, сидя на куче наломанного лапника. Профессор Петраков-Доброголовин довольно мрачно поглядывал на меня, явно недовольный тем, что в его суперсекретном проекте постоянно появляются новые неучтенные лица, теперь даже духовного сана. Аспирин действовал наиболее ожидаемо — предложил выпить за знакомство и уже свинчивал пробку с фляжки.

— Работник, склонный к пьянству, не обогатится, и ни во что ставящий малое мало-помалу придет в упадок. Вино и женщины развратят разумных, а связывающийся с блудницами сделается еще наглее; гниль и черви наследуют его, и дерзкая душа истребится, — с огнем в очах сказал отец Дормидонт. — А впрочем, наливай. К тому же с блудницами тут совсем хреново, мужики.