Где правда, брат? - Владимир Колычев

Судя по выражению глаз, которыми Лексус на него смотрел, он готов был подтирать за Феликсом плевки. Но надолго ли хватит ему этой собачьей преданности? В Гончем Феликс почему-то не очень сомневался, а этот, увы, не внушал доверия даже после промывки мозгов. Но ведь и Гончий его предал. И Гурий мог предать, и Веник, и Ульян, и Жухарь… Но других людей у него нет, а сам он против Злого не потянет. Попробовать, конечно, можно, но это не тот случай, когда можно экспериментировать. Тут нужно действовать наверняка.

Что в горном лесу, что в каменных джунглях — везде нужен глаз-алмаз. Зрение у Степана отличное, поэтому он издалека разглядел Феликса, а ведь мог бы и прозевать его. Раннее утро на дворе — в это время особенно хочется спать, и Степан мог бы банально заснуть в своей машине…

Обманули братки его или нет, но Феликса по названному ими адресу он не нашел, поэтому вернулся обратно. Темно уже было, когда он подъехал к дому, а в одном из окон бандитской квартиры горел свет. Пленников Степан связал крепко, и сами они свет включить не могли. Значит, кто-то освободил их. Возможно, он разминулся с Феликсом, а у того мог быть ключ от этой квартиры, вот он и смог попасть к своим дружкам, развязать их.

Свет вскоре погас. Видимо, бандиты решили заманить Степана в ловушку. Если так, то зря старались: не сунулся он к ним. Он сам расставил сети на них, и, как оказалось, не зря.

Феликс вышел из дома не один, Гончий с ним и Лексус. Сумки у них тяжелые, уж не съезжают ли они с квартиры? Скорее всего так оно и есть. Жаль, а то Степан хотел поговорить с Феликсом с глазу на глаз. Но раз не представилась ему такая возможность, значит, разговор этот придется отложить до следующего раза.

Бандиты загрузились в старый «Рейндж Ровер», Гончий сел за руль. Степан завел машину, но с места тронул ее лишь после того, как джип свернул за угол дома. Наверняка Гончий глянул в зеркало заднего вида, отправляясь в путь, а раз так, он мог бы обратить внимание на его «девятку», если бы она двинулась раньше времени.

Степан старался держаться на безопасном расстоянии от «Рейндж Ровера», при этом он понимал, что рискует упустить машину из вида. Но лучше потерять бандитов, чем попасть с ними впросак. Они ведь могут и слежку засечь, и меры принять…

Степан плохо знал Москву и не понимал, куда он едет. Просто шел по следу Феликса, и в конце концов они привели его к старому пятиэтажному дому с красивым, утопающим в зелени деревьев двором. Сам он остановился рядом с соседним домом, возле мусорных баков. С этого места он хорошо видел, как бандиты заходят в подъезд пятиэтажки. Без вещей они туда заходили, с опаской. Может, убивать кого-то пошли… Если так, то Степан должен их остановить. А если не так? Если он поддастся эмоциям и наломает дров? Вдруг он откроет стрельбу и наделает кучу трупов? Потом доказывай, что ты не верблюд…

О том, что его самого могли убить, Степан почему-то не думал.

Пока он мучился сомнениями, из подъезда вышли Лексус и Гончий. Феликса с ними не было. Они неспешно подошли к своей машине, открыли багажник. Лексус достал сумку, поставил ее на землю и, осадив Гончего, неторопливо достал из куртки пачку сигарет. Они оба закурили. Видно, решили передохнуть перед обратной дорогой с тяжелой ношей. Значит, никого они не убивали. Видимо, «малина» у них здесь. Разведали обстановку и вернулись за вещами.

Степан внимательно наблюдал за бандитами. Вот они побросали на землю окурки, взяли сумки, потянулись к подъезду, и в это время кто-то вдруг открыл заднюю правую дверь его машины. Он метнул взгляд в зеркало заднего обзора и увидел Феликса. В руке он держал «ствол», а обезвредить бандита возможности у Степана не было — мешали передние кресла машины.

— Спокойно, старик, не дергайся! — Феликс переместился по сиденью на левый его край, и Степан почувствовал, как ему в спину через кресло уперся ствол пистолета.

Он только вздохнул, признавая этим свое поражение.

— Выследить нас хотел? — с торжествующей насмешкой спросил бандит.

— Так выследил.

— Думаешь, самый умный?

— Надеялся.

— Умерла эта твоя надежда. Хочешь быть следующим?

— Твое право.

— «Стволы» где?

— У меня…

Не хотел Степан расставаться с трофейным оружием, но сейчас не об этом нужно думать. На чашу весов была брошена его собственная жизнь. В спинке сиденья плотный слой поролона, он приглушит выстрел. Да и двери в машине закрыты. Нажмет сейчас Феликс на спуск и преспокойно себе уйдет, и неизвестно, как долго простоит здесь «девятка», прежде чем в ней обнаружат труп…

— Зачем они тебе?

— В музей хотел сдать.

— В какой музей?

— В музей бандитского оружия.

— А это бандитские «стволы»?

— А разве нет?

— Ну, если они бандитские, то сдавать их нужно в музей бандитской славы, — засмеялся Феликс. — Проиграл ты, парень, поэтому слава за нами, а не за тобой.

— За мной правда.

— Какая правда? Ну, не вышло у меня с твоей сестрой. Думал, что любовь, а понял, что другую люблю.

— Кого другую?

— Сколько тебе лет?

— Двадцать шесть.

— А мне двадцать девять. Разница не очень. Может, и ума не намного больше. Ты вот не понимаешь, и я не понимал, как можно любить бабу, к которой привык. Думал, что это привычка, а не любовь. А как изменил ей, так и туркнуло. Я к ней вернулся, понимаешь. Бросил твою сестру и к ней вернулся.

Степан с удивлением слушал Феликса. Он ждал выговора, а получил какую-то исповедь. Говорил этот тип с пренебрежением к реальному противнику, но при этом и зла ему, похоже, не желал.

— Она не игрушка, чтобы ее бросать.

— Да я понимаю. Потому и претензий к тебе, в принципе, не имею. Мне и Варьку жаль, и тебя я понимаю. Только вот ты ничего не понимаешь, потому и лезешь на рожон. Пацанов моих отмудохал, меня вот выслеживал. Нельзя так, Степа. Глупо это. И смешно. Мне смешно, а ты в заднице. Как выбираться из нее будешь? Или остаться в ней хочешь?

— Да надо как-то выбираться.

— Ну, я мог бы тебе помочь. Только ты хату нашу выследил. Я тебя отпущу, а ты ментов наведешь. «Стволы» у нас, а это палево.

— Ментов я точно не наведу.

— А кого наведешь? Сам с усам, да? Опять на рожон попрешь?

— После драки кулаками не машут.

— Точно так думаешь? — с сомнением спросил Феликс.

— Точно. Я проигрывать умею.

— Я тоже. Потому и не трогаю твоего босса. А ведь у меня претензии к нему. И к тебе претензии. Но я же вам проблемы не создаю.

— А как же Варя?

— Это личное. Чисто личное. Вы с Захарским здесь ни при чем. Я же не сказал Захарскому, что Варя изменила ему?