Комната с видом на огни - Наталья Андреева

Ленский только грустно заметил:

— А я думал, что ты повзрослела.

— Ты бы заткнулся, — огрызнулась Анна. У нее жутко болела голова после вчерашнего.

— Ты хотя бы понимаешь, что такие выходки ставят под угрозу твою карьеру?

— А я не хочу никакой карьеры! Не хочу! Это понятно?

— А чего ты хочешь?

— Чтобы они все умерли! — со слезами крикнула Анна.

— Дура.

После этого случая Анна будто бы погасла. Звонил встревоженный Андрей Юсупов, которому Ольга тут же доложила о том, что выкинула в офисе «Северного сияния» Австрийская. Видимо, Юсупов навел справки, потому что долго извинялся: мол, с Анной когда-то действительно обошлись некрасиво. Анна понимала, что за всем этим стоит Ленский. Его большие деньги. И злилась еще больше.

Анна прекрасно понимала также, что Юсупов нисколько не раскаивается, а просто подстраивается под ситуацию. Ей нужно было не это.

— Извини за пьяную выходку, — сказала она Андрею. — Это была неудачная шутка.

— На том конце провода облегченно вздохнули:

— Ну, так ты нас со Светланой простила? Все нормально?

— Я просто извиняюсь за пьяную выходку, — отчетливо повторила Анна и повесила трубку.

Ее колотил озноб, она никак не могла понять, где болит и что надо выпить, чтобы эта боль наконец прошла. Анне опять захотелось наглотаться таблеток, и это было сильнее нее. В конце концов она решила обратиться к врачу.

Сначала, конечно, был все тот же Ленский, который ее внимательно выслушал и мгновенно поставил диагноз:

— Просто блажь!

Впервые за все эти годы Анне захотелось его убить, она даже тайком от Ленского купила пистолет. Спрятала его в своей комнате и обвела красным фломастером в купленном журнале «Здоровье» все объявления, рекламирующие услуги психотерапевтов. А через пару недель депрессия прошла. Врач все-таки приезжал, но не нашел у нее явных отклонений, выписал успокоительное и посоветовал поменьше переживать и поменьше работать. Анна мысленно обозвала его старым козлом, но немного успокоилась и попробовала забыть обо всем случившемся.

Она стала вести так называемый рассеянный образ жизни. То есть попала в круговорот светских тусовок. Дни летели за днями, и Анна их совсем не замечала.

Устала она от светских мероприятий быстро: ночные бдения были не для нее. Анна быстро подурнела, похудела, под глазами вновь появились темные круги, и тут только она вспомнила, что всегда была жаворонком. То есть вставала рано и рано ложилась спать. К тому же она уже устала от бесконечных сплетен, жесткой конкуренции в мире шоу-бизнеса и собственной бездарности. Талант ее был настолько маленький, что, если бы не деньги Ленского, ничего бы вообще не вышло. И тогда Анна решила, наконец, отдохнуть за границей и посмотреть виллу в Греции, которую ей подарил Ленский.

С собой она взяла Сашку, у которого начались очередные каникулы, и мать, которой на старости лет вдруг захотелось побывать за границей. Хоть раз в жизни. И начались бесконечные сборы. Два раза распаковывали собранные уже чемоданы, чуть ли не каждые пять минут интересовались, насколько в Греции жаркий климат и что из вещей непременно надо взять с собой. Анна устала от них, еще даже не выехав из дома, и, в конце концов, посоветовала:

— Возьмите деньги. Больше ничего не нужно.

На вилле общество матери и сына стало Анне совсем невыносимо. Она с трудом перенесла полет, выпила кучу таблеток против укачивания, отчего ее начало рвать уже от самих этих таблеток, в самолете мать все время охала и закрывала глаза, потому что летела в первый раз, а, приехав на виллу, совсем растерялась. Лучше бы они с Сашкой сидели дома!

Анна пряталась от них, целыми днями сидела на берегу, бросая камешки в воду, и думала, что с таким же успехом могла бы отдохнуть у собственного бассейна. Все равно от дурных мыслей никуда не деться. Климат Греции ей не подходил, было слишком жарко, растительность казалась слишком уж чахлой, вилла — слишком роскошной. К дому Ленского она успела привыкнуть, а здесь все было чужое. Чужая страна, чужая земля, чужая вода. «Если у меня не станет «Эсмеральды», я даже не замечу этого», — подумала Анна.

— Мама, смотри! — Сашка протягивал ей ракушку в мокрой, облепленной морским песком руке.

— Да-да, — поморщилась Анна. — Иди, руки хотя бы помой.

Так проходили дни, Анна почти ничего не ела, худела и плохо спала, Сашка все время крутился возле нее, мешая отдаваться без остатка бездумной и сладкой тоске. Иногда Анна присматривалась к сыну: ему уже исполнилось тринадцать лет, ломался голос и неуловимо менялось лицо. Сашка все больше становился похожим на отца, и это еще сильнее раздражало Анну, она никак не могла простить Панкова. «Если со временем подрастет, подкачает мышцы и перестанет сутулиться — будет хорош, очень хорош», — лениво думала она о сыне. И кричала ему вслед:

— Сашка, спортом бы занялся, что ли, ходишь согнувшись! Спину распрями!

А когда сын подходил, спрашивала:

— В какую спортивную секцию запишешься, парень? Пора уже.

Однажды он не выдержал и сказал:

— Запишусь, мама, обязательно запишусь, только я сам выберу куда. В теннис не пойду, хоть убей.

В теннис по выходным дням играл с партнерами по бизнесу Ленский.

— Да иди куда хочешь, — пожала плечами Анна. А потом уже и не интересовалась, что же выбрал для себя сын. А зря…

На пару дней к ним приехал Ленский: побродил по вилле, осмотрелся, как следует выспался, а потом осторожно спустился по крутым ступенькам на пляж и долго наблюдал за Анной. А она сидела на берегу и бросала в воду мелкую гальку. Здесь же у них состоялся очень серьезный разговор.

— Ну что ты мучаешься, Нюра? Киллера нанять?

— Чего ты несешь?

— Думаешь, я не знаю, что тебе мешает жить? Им на тебя наплевать, вот в чем проблема. Давай их всех убьем, и ты будешь жить без прошлого.

— Поможет?

— Смотри сама.

— Нет, ты скажи, поможет? — настойчиво спрашивала она.

— Нет.

— Откуда знаешь?

— Думаешь, я родился таким? С кучей денег и плохим характером? Меня тоже обижали, и еще как! Я, может, только этой жаждой мести и выжил: думал, что всего добьюсь и всем отомщу. Покажу всему миру, кто такой есть я, Владимир Ленский.

— Отомстил?

— Не надо тебе этого знать, Нюра. Я одного не могу понять. В моем представлении все, что с тобой случилось тогда, — это мелочь. Ты стала богатой, знаменитой. Так в чем причина?

— Ты не понимаешь. Впервые в жизни ты меня не понимаешь. — Анна в отчаянии сжала руки. — Я, может, никогда не хотела ни этих денег, ни этой славы. Я не хотела, чтобы меня кидало из одной крайности в другую. И я никогда не избавлюсь от мысли, что вот та жизнь была по мне, а эта нет. Хотя, быть может, она лучше.