Друг моего брата - Элина Витина

оставить ее развлекаться или забросить на плечо и силой оттащить домой, понимаю, что не совсем адекватно оценил ситуацию.

Вижу как она бьет его своим каблуком, вижу как он хватает ее за волосы, а дальше не вижу уже ничего. В себя прихожу только когда ее каблук приземляется аккурат в мое колено, а чувак, возомнивший себя бессмертным, лежит на полу.

– Спятила, что ли? Это же я! – возмущаюсь.

Смотрит на меня глазами Бемби, и только ресницами хлопает. Наконец, выдавливает из себя робкое “спасибо” и косится на парня, который начинает приходить в себя. Я пинаю его еще раз и спрашиваю:

– Ты как?

– Не знаю. – вздыхает так глубоко, что грудь, кажется, сейчас вывалится из платья. – Я, честно говоря, не успела сильно испугаться.

Что блин?

– А что успела? Настроиться на прекрасное свидание?

– Да ну тебя, – устало машет рукой в мою сторону. – Я думала это розыгрыш.

И, видимо, видя мои округлившиеся глаза, продолжает: – Ну, не бывает так в жизни. Чтобы вот так просто кто-то подошел и пристал. В кино бывает, а в жизни нет. В фильмах такие антигерои нужны, чтобы потом героиня спасителя усердно благодарила, а в жизни…

Я открываю рот, чтобы сказать ей, что совсем не против того, чтобы она усердно меня отблагодарила, но она меня перебивает:

– Боже, что за чушь я несу. Это во мне говорят пять коктейлей, или шесть… В любом случае, спасибо, – она кивает в сторону лежащего парня. – Пожалуй, мне пора домой, вызову такси.

С этими словами, она вытаскивает телефон из своего, блин, декольте и направляется к выходу.

– Что ты еще там прячешь? – не могу удержаться. У нее, наверняка, отдельная комната в квартире отведена под сумки, какого ж хрена не взять одну.

– Ничего, – говорит подозрительно потому что ловит мой взгляд на своей груди. Ну да, не то чтобы там было много свободного места, я удивлен как телефон вообще туда поместился.

– Я тебя отвезу, – вдруг предлагаю я. Не уверен, что готов сейчас оказаться с ней в закрытом пространстве, но отпускать ее я тем более не готов.

– Боюсь, мое платье не особо подходит для поездки на байке.

Можно подумать ее прошлая юбка и каблуки для этого подходили, но вслух говорю:

– Я сегодня на авто. И, в отличие от тебя, не пил.

Она сомневается, но глухой стон, свидетельствующий о том, что герой-любовник приходит в себя, помогает ей принять решение в мою пользу. Кивает и позволяет мне открыть дверь.

Когда заходим в зал, музыка долбит еще сильнее, или так кажется из-за тишины, в которой мы только что были. Она что-то говорит, но я не слышу, тогда она подходит ближе и говорит почти в самое ухо:

– Мне надо предупредить Алекса, чтобы не волновался.

От такой близости у меня простреливает где-то в районе паха и я понимаю, что поездка будет не из легких. Хочу ей сказать, что Алекс не особо и заметил бы ее отсутствия, но она уже направилась в его сторону и я покорно иду следом. Он встречает ее на полпути, Полина кидается ему на шею, будто это он ее спас от того ублюдка и что-то активно рассказывает. Булавин подозрительно смотрит в мою сторону, кивает типа в знак благодарности. Какая честь, твою мать.

Наконец она возвращается ко мне и под пристальным взглядом Булавина мы покидаем этот убогий клуб.

Когда подходим к тачке, распахиваю для нее переднюю дверь, но она упрямо пытается открыть заднюю и только поняв, что та заблокирована, покорно садится спереди. Чертовы дворянские замашки.

От клубной музыки до сих пор звенит в ушах, поэтому магнитолу включать не хочется, но и о чем говорить с ней не знаю. Ее, кажется, молчание полностью устраивает, смотрит в окно, делая вид, что в жизни ничего интереснее ночного города не видела. До ее дома добираемся слишком быстро. Она даже не ждет пока заглушу машину, сразу дергает за ручку, но я успеваю заблокировать дверь. Смотрит на меня удивленно, но я лишь усмехаюсь:

– Только не говори, что папочка-аристократ не научил тебя правилам этикета. Дождись, пока даме откроют дверь.

Она раздраженно вздыхает, но ничего не отвечает.

Я обхожу машину, распахиваю дверь с ее стороны и даже подаю руку. Она нехотя ее берет, видимо понимает, что из такой низкой тачки не так удобно выбраться. Глаза непроизвольно натыкаются на разрез в ее платье, нехилый такой разрез, вдоль всей ноги. Я громко сглатываю, но она делает вид, что не замечает мой взгляд и в целом моего присутствия. Хотя рука подрагивает, то ли от холода, то ли не такая она непробиваемая, как хочет казаться.

Заметив, что я следую за ней, удивленно смотрит:

– Ты решил воспользоваться пьяной дамой? Выпила я, конечно, много, но не уверена, что этого будет достаточно для того чтобы ты мог на что-то рассчитывать.

Очень хотелось ей напомнить, что неделю назад она и без алкоголя дала мне намного больше, чем я мог рассчитывать в самых смелых мечтах.

– Я просто хочу убедиться, что ты доберешься до дома без приключений.

– Ах да, ты же нынче джентльмен: спасаешь дам от посягательств на их честь, открываешь двери, подаешь руку… как я могла подумать, что ты бы воспользовался пьяной женщиной.

– Точно, – киваю я, нажимая на кнопку вызова лифта. – Пьяной женщине нечего бояться, ее чести сегодня ничего не грозит.

Мы заходим в кабину и она усмехается:

– Ты так уверен в своей выдержке? Пьяные женщины бывают коварны, ты разве не знал?

– Знал, но пьяные женщины меня никогда не привлекали, – спешу ее успокоить.

– Серьезно? – медленно протягивает и я понимаю, что Полли приняла это как вызов. Она нажимает кнопку СТОП и лифт замирает.

Я чувствую как мои брови приподнимаются в удивлении, но я бы соврал себе, если бы сказал, что мне не нравился ход ее мыслей.

Она подходит ко мне, вжимая меня в стену и кладет руки мне на грудь. Я стараюсь не смотреть на ее губы и перевожу взгляд вниз, натыкаясь на декольте. Еще лучше!

– Абсолютно не привлекают? – уточняет она.

– Ни капли, – усмехаюсь я.

– Очень жаль, – ее рука скользит вниз, а губы оказываются на моей шее, она проводит языком вдоль пульсирующей венки и я понимаю, что кровь из этой самой вены стремительно устремляется вниз, туда, где через мгновение оказывается рука Полины. Я вижу как расширяются ее зрачки, а рот слегка приоткрывается в удивлении. Чего она, блин, ожидала? Я живой, мать