Не любовь - Оксана Хващевская

Запах водки распространялся по комнате, ударял в нос, кружил голову… Растерев девушку с ног до головы, Вадим прямо из бутылки выпил остатки алкоголя, стянул с кровати плед.

Закутав Миру в него, как в кокон, Вадим отнес ее на кровать, уложил на подушки, укрыл сверху одеялом.

Тяжело дыша и чувствуя, как обманчивое тепло спиртного разливается по венам, он опустился на стул, где всего минуту назад сидела девушка, и вытер пот со лба. Вокруг были разбросаны Мирины вещи, которые, оттаяв в тепле, теперь были просто мокрыми…

Паника и страх постепенно отступали. Руки перестали дрожать, мысли прояснялись в голове…

Следовало немедленно развесить ее вещи у печки-голландки и сделать все возможное, чтобы они поскорее высохли. Где-то должен быть старый утюг, его тоже можно использовать. Ей нужно вернуться домой. Вадим поднялся со стула, собрал с пола одежду и вышел из комнаты.

Девушка дрожала всем телом, и, кажется, даже кровать под ней тоже дрожала. Не решаясь открыть глаза, она чувствовала, как непроизвольно по щекам бегут и бегут слезы. И остановить их не хватает сил.

Она ведь могла умереть, могла запросто замерзнуть там. Много времени для этого не понадобилось бы… Если бы Вадим не спас ее… И все же она не решалась открыть глаза, чтобы наконец увидеть его. Боялась ли разочароваться? Нет, все еще оставляла себе путь к отступлению, хоть и понимала — поздно, слишком поздно.

Мира слышала его дыхание, шаги, вздохи и, понемногу согреваясь, чувствовала, как проваливается в спасительный сон.

Она открыла глаза и непонимающе уставилась в окошко, завешанное занавеской, украшенной узорами, подобно тем, что мороз рисует на окнах. Предзакатное солнце, садясь за лес, проникало в комнату багряными лучами, которые отражались в золотистой «вагонке», коей были обшиты стены и потолок. В комнате пахло чем-то незнакомым и было тепло. Мире тоже было тепло. Она лежала не шевелясь, и медленно обводила глазами комнату: красивый абажур под потолком, мерцающую лампадку в углу под образами, рамки со старыми черно-белыми фотографиями, круглый стол у окна, застеленный льняной скатертью, на нем самовар, вокруг стола деревянные стулья, чуть дальше печка-голландка, украшенная резцами…

Девушка пошевелилась, сбросила с себя одеяло и чуть ослабила кокон пледа. В доме царила тишина. Вдруг скрипнула входная дверь. Закрыв глаза, Мира притворилась спящей, сама не зная, зачем и почему…

А впрочем, нет. Знала, конечно, знала. Она просто боялась взглянуть на Вадима. А вдруг он некрасивый? А вдруг, наоборот, очень красивый?

— Я знаю, что ты не спишь! — прозвучал рядом его голос.

Он улыбался, Мира «слышала» улыбку в его голосе, а еще нежность.

— Как себя чувствуешь? Руки-ноги ощущаешь? Твоя одежда высохла, так что, в общем, все в порядке. Если не считать того, что тебя уже ищут. Я во двор выходил, слышал, что Степик с ребятами бродит по лесу…

Мира открыла глаза.

Вадим стоял к ней спиной, старательно развешивая на стуле ее сухие вещи. Сейчас, без куртки и капюшона, он показался девушке каким-то уж слишком высоким и худым, но не субтильным и не сухопарым. Его темные волосы были взлохмачены и смешно торчали в разные стороны, а маленькие уши прижаты к голове.

Взгляд ее глаз вбирал в себя мельчайшие подробности его фигуры и одежды: и смуглость кожи, и рисунок свитера, и цвет воротничка рубашки.

Сердце от волнения клокотало, в горле и во рту пересохло.

Вадим медленно обернулся. И улыбнулся, обеими руками попытавшись пригладить растрепанные волосы.

Улыбка его была белозубой и ослепительной, но вместе с тем несколько нерешительной. Темные глаза внимательно вглядывались в ее лицо, будто надеясь прочесть в нем что-то. Мира могла бы поклясться, что он тоже боялся. Боялся ее реакции.

Еврейская кровь, текущая по его венам, проявлялась в смуглости кожи, в тонкости и правильности черт лица, но и только. В остальном же Вадим был симпатичным молодым мужчиной…

Он смотрел на нее и улыбался, и Мирослава не могла оторвать от него глаз. Всматриваясь в его лицо, она словно знакомилась с ним заново, несмотря на то, что знакомы они были уже с неделю, видела его впервые. И как будто пыталась примерить созданный ею образ к этому человеку. Вадим понравился ей. Вот как-то так, сразу, стоило лишь увидеть его глаза.

— Ну что, так и будешь глазеть на меня? — весело поинтересовался он.

Мирослава заметила, как на его щеках появились ямочки.

— Надеюсь, я не разочаровал тебя? — улыбался Вадим и, кажется, шутил, но в темных глазах улыбки не было, они смотрели на Миру внимательно и серьезно.

Мирослава, смутившись, опустила глаза.

— Извини, — спохватилась, чувствуя себя ужасно неловко. — Нет, конечно! То есть, да… — вконец запутавшись, умолкла.

А Вадим рассмеялся.

— То есть, нет, то есть, да! — поддразнил ее. — Мира, — уже серьезнее начал он, — одевайся. Тебе нужно как можно скорее оказаться дома. Мне кажется, твои из деревни обнаружили полынью, и я очень удивлюсь, если они еще не вызвали водолазов, спасателей и еще кого-нибудь… Я подожду тебя там, — махнул куда-то в сторону и повернулся, собираясь покинуть комнату.

— Вадим, — окликнула его девушка.

Мужчина обернулся. Что-то мелькнуло в его глазах, но что, Мира не смогла рассмотреть. А между тем она впервые произнесла его имя. И то, с каким трепетом и волнением оно прозвучало, заставило его вздрогнуть.

— Лед на речке ведь не просто так провалился? — спросила она.

— Мира, одевайся, скоро начнет темнеть, — улыбнувшись, сказал он и вышел из комнаты.

Вадим не пошел провожать Миру.

А она не хотела домой. Понимала, что разразится скандал и придется как-то объяснять свое отсутствие. Нужно собраться с мыслями и придумать что-то правдоподобное, дабы не вызвать подозрений у Степика, и еще как-то справиться с собственным эмоциональным состоянием.

В голове не укладывалось, а между тем Мира поняла, что в ледяной воде оказалась не случайно. Благодаря Степику и его друзьям. Это они полночи думали и придумали раздолбать на реке лед. Ребята, конечно, решили, что будет очень прикольно, если Вадим провалится. Разумеется, не смертельно, но весьма неприятно оказаться в такой мороз в воде. Вот бы они потешились на славу, но вряд ли им могло прийти в голову, что не Вадим попадет под лед, а Мирослава, более того, чуть не погибнет…

Именно с этим примириться девушка не могла. Не представляла, как сможет посмотреть в глаза брату и не бросить ему в лицо обвинения…

Вот если бы можно было где-нибудь побыть, обождать, перевести дух. Но в деревне ей не к кому было пойти. Как-то так вышло, что в Старых Дорогах все знали Степика, а Мира почти ни с кем не завела знакомств.