Время кораблей - Юлия Леру
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты, похоже, не понимаешь до конца, как это работает, — сказал Ник нетерпеливо, но без раздражения, и тоже все еще глядя в ту сторону. — Анне ничего не надо делать, чтобы почувствовать опасность, понимаешь? Он не прислушивается, не принюхивается, не приглядывается к этой опасности, он просто оказывается там-то и там-то, и все. А дальше уже… говорю же, чистая лакмусовая бумажка. Поместили в кислую среду, она покраснела. Положили в щелочь — посинела.
— Что же, Анна тоже краснеет или синеет, когда оказывается в опасном месте? — слегка язвительно спросила София, все-таки переводя взгляд на своего собеседника, но Ник передернул плечами и ответил совершенно серьезно:
— Нет, зачем? Ему просто становится страшно. Нам этого достаточно.
— Однажды я видел это сам, — сказал Ник после короткой паузы, во время которой София прислушивалась к звукам вокруг. Если не считать стука расставляемого оборудования да голоска Фрейи — ничего, тишь да гладь, и только успокаивающий шепот травы, расходящейся от места их стоянки зелеными мягкими волнами. — Мы как раз работали у берега: только что прошла большая буря, и наш биосектор в полном составе быстренько рванул собирать то, что набросали на сушу волны. Иногда вода приносит что-нибудь интересное, например, детенышей местных тюленей или дельфинов. Мы тогда уносим их на глубоководье и выпускаем обратно, если, конечно, они еще живы. Если нет — пускаем на корм жителям нашего аквариума. Есть у нас пара плотоядных особей.
— У вас в биокорпусе есть аквариум?
— Ну конечно, — сказал Ник. — Раньше у нас и таксидермичка была, но от нее главная планета давно отказалась. Фауна не эволюционирует так быстро, а чучелами в первые годы мы их завалили.
— Зачем им чучела?
— Для Заповедника на Цирцее-1, — пояснил Ник, и София вспомнила, что читала об этом.
Космическая станция, давным-давно выстроенная на орбите возле главной планеты и представляющая собой музей-заповедник всех видов, обнаруженных в системе. Типовое сооружение, которое с некоторых пор было включено в список обязательных для главных планет, но до которого Земля, тем не менее, к моменту отлета Софии так и не доросла. На Заповедники свозились образцы со всех обитаемых планет, живые и мертвые. Чучела отправлялись в музей, живые особи после полного описания помещались в криокамеры.
— Говорят, богатеи часто туда прилетают, полюбоваться на экзотику, — заметил Ник, когда она ничего не сказала. — Земля такое разве не сделала?
— Нет, — сказала София, не желая вдаваться в подробности, которых особо и не знала. — Так что с Анной?
— В общем, после шторма мы нашли на берегу морского теленка, — тут же легко переключился Ник. — Совсем малыш, килограммов тридцать, глазки пленкой затянуты, и жалобно так мяукает, ластами шлепает по песку. Подхватили мы его, погрузили на лодку — и вперед, к глубокой воде. Было солнечно, море — что твое зеркало, полный штиль, будто и шторма никакого не было. Теленок наш мирно в воду шлепнулся, мы его проводили, ручкой помахали… А потом Анна — он был на лодке с нами — побелел как полотно и сказал, что чувствует под нами опасность. Мы без лишних разговоров руки в ноги — и прочь.
— И что там было? — спросила София заинтригованно.
Ник пожал плечами и усмехнулся, правда, чуть нервно.
— Местные морские крокодилы, чтобы ты знала, достигают семи метров в длину, и постоянно хотят есть. А плавают что твоя моторная лодка, особенно, если услышат поблизости добычу. Теленыш-то распищался, когда мы его стали вытаскивать из лодки, а в воде звук бежит быстро и далеко. Крокодил и услышал.
— Наши земные аллигаторы помельче, — заметила София. — И, кажется, помедленнее. Но я не уверена.
Ник снова пожал плечами, но теперь, когда он заговорил, в голосе его звучала гордость.
— Здешняя морская крупная живность — почти вся класса «левиафан». Настоящие великаны. Огромные осьминоги с разбросом рук до двадцати метров, крокодилы в семь метров, пластинокожие рыбыи морские змеи под десять метров длиной…
— Есть ядовитые? — уточнила она с любопытством.
— Ха, вот это вопрос, — Ник покачал головой, глядя почти с восхищением, и София уже через секунду поняла, в чем его причина. — На Цирцее нет ядовитых форм жизни. Уж не знаем, с чем это связано, но жизнь здесь словно не додумалась до того, что можно защищаться от врагов ядами. Весь акцент — на грубую силу или хитрость… О, кажется, нам пора. Идем?
София кивнула и последовала за ним.
В ожидании второго робовозчика они не сидели на месте: провели топографическую съемку, замеры стены и прохода-провала, радиационного фона, температуры, влажности и даже прошлись вдоль стены георадаром — похожим на газонокосилку прибором, позволяющим заглянуть под землю, правда, на совсем небольшую глубину.
Как оказалось, Анна не зря настоял на приезде станции и даже снял ее с месторождения, где она была очень нужна. Стена почти сразу подкинула им сюрприз, сделавший дроны бесполезными. Их все-таки попробовали спустить в образовавшуюся на месте прохода дыру, и оба дрона исправно добрались до отметки в двадцать метров, но потом начали чудить, выдали разом бессвязный набор данных — и замолчали.
Фрейя, которая управляла ими с поверхности, в срочном порядке отдала приказ возвращаться.
Вернулся только один. Второй дрон на приказы не реагировал, а потом и вовсе исчез, похоже, свалившись на самое дно провала, и достать его возможным не представлялось.
— Чего-то такого я и ожидал, — сказал Анна Софии, наблюдая за загрузкой данных с вернувшегося дрона на голоэкране геофизической мини-станции, которую установили под тентом в центре лагеря. Судя по всему, он даже не удивился. А вот Фрейя, потеряв дрон, за который отвечала, расстроилась. — Ладно, София, идите, отдохните до приезда второго робовозчика. Нам установят освещение, так что будем работать и после заката. Пользуйтесь возможностью.
София кивнула, тоже глядя на ползущие по экрану кривые: электрометрия, термометрия, данные инклинометра, показывающего отклонение оси скважины от вертикали, подняла взгляд к стене, но тут же отвела, когда один из техников включил лазерный резак, и глаза на мгновение ослепила яркая вспышка.
— Ну, а что я говорил! Бесполезно, все бесполезно! — раздался резкий голос, и София узнала его обладателя — Альберта Глафиру, смуглого мужчину с длинными, заплетенными в косу черными как смоль волосами. — Мы не сможем отрезать от нее ни кусочка!
Координируемая Глафирой часть группы должна была все-таки попытаться взять пробу материала, из которого состояла стена, и исследовать ее в развернутой в робовозчике полевой лаборатории. С этой целью из колонии
