Парк Горького - Мартин Круз Смит

* * *

По пути в «Украину» Аркадий зашел домой за сменой белья и в историческую библиотеку за «Летописью советско-американского сотрудничества в Великой Отечественной войне». Может быть, подумал Аркадий, к тому времени как он вернется в гостиницу, КГБ уже увезет обратно свои пленки, а может быть, его ждет там Приблуда. Возможно, майор даже начнет разговор с шутки, постарается установить более дружелюбные отношения, представить нынешние недоразумения как чисто ведомственные. В конечном счете КГБ содержали из-за страха. Без врагов, внешних или внутренних, подлинных или вымышленных, существование всего аппарата КГБ теряло смысл. С другой стороны, роль милиции и прокуратуры заключалась в том, чтобы показать, что все идет хорошо. Аркадий представил, что через много лет эти три убийства будут разбираться в юридических журналах под заголовком «Межведомственные противоречия в Парке Горького».

* * *

К старым пленкам в «Украине» добавились новые. Паши и Фета не было на месте. Паша оставил записку, что версия с иконами — гиблое дело, но что он зацепил одного немца по другой причине. Аркадий скомкал записку, щелчком послал ее в мусорную корзину и бросил на кровать чистое белье.

Дождь хлестал по льду реки, заливал улицы. На другой стороне проспекта сквозь завесу дождя в освещенном окне дома для иностранцев виднелась фигура женщины в ночной рубашке.

Интересно, она американка? У Аркадия заныла грудь: там, куда неизвестный двинул ему позавчера, все еще оставался чувствительный синяк. Он раздавил одну сигарету, закурил другую. И вдруг ощутил странную легкость и свободу — свободу от Зои, свободу от дома, будто сошел с орбиты, которой была его жизнь, будто обрел невесомость.

Свет в окне на другой стороне проспекта погас. Он с удивлением подумал, что ему хочется переспать с женщиной, которую он никогда не видел, чье лицо виднелось расплывчатым пятном за залитым водой стеклом. Он никогда не изменял жене, даже не помышлял об этом. Теперь же он хотел любую женщину. Или ударить кого-нибудь. Главное, чтобы кто-то был рядом.

Он заставил себя сесть и стал снова прослушивать январские пленки бизнесмена-провокатора Осборна. Он был уверен, что, если бы ему удалось хотя бы наметить какую-то связь между Парком Горького и этим любимцем КГБ, майор Приблуда был бы тут как тут. Несмотря на контакты американца с Ириной Асановой и торговцем иконами Голодкиным, подозревать Осборна не было никаких оснований. Просто было ощущение, которое однажды испытал Аркадий, когда, проходя по полю, услышал из-под камня шипение. Оно предостерегало: «Здесь змея!» Торговец пушниной провел весь январь и первые два дня февраля в разъездах между Москвой и Ленинградом, где проходил ежегодный пушной аукцион. В обоих городах он водил дружбу с видными представителями деловых кругов, культурной элитой, хореографами и режиссерами, балеринами и артистами, а не с шантрапой, чьи трупы были найдены в Парке Горького.

Осборн: "Бы обрели известность как режиссер фильмов о войне. Вы любите войну. Американцы тоже любят войну. Не кто иной, как американский генерал, сказал: «Война — это небесная благодать».

В «Летописи советско-американского сотрудничества в Великой Отечественной войне» Аркадий нашел два упоминания об Осборне:

«Во время блокады большинство иностранных подданных покинули порт. Одним из тех, кто остался, был сотрудник американской дипломатической службы Дж. Д.Осборн, трудившийся плечом к плечу с советскими коллегами по восстановлению порта. Во время наиболее интенсивных обстрелов генерала Менделя и Осборна можно было видеть на подступах к городу, где они под огнем руководили восстановлением подъездных путей. Проводимая Рузвельтом так называемая политика ленд-лиза преследовала четыре цели: затянуть борьбу между фашистскими агрессорами и защитниками советской родины, пока обе воюющие стороны не истекут кровью; оттянуть открытие второго фронта, одновременно ведя переговоры о мире с гитлеровской бандой; ввергнуть борющийся советский народ в вечную долговую кабалу и восстановить англо-американское мировое господство. Только отдельные американцы понимали необходимость борьбы за новые мировые отношения…»

И через несколько страниц:

«… одна из прорвавшихся в наш тыл фашистских групп отрезала транспортную группу, руководимую генералом Менделем и американцем Осборном, но они, применив личное оружие, пробились к своим».

Аркадий вспомнил шутки отца по поводу трусости Менделя («штаны полны дерьма, а сапоги блестят»). А тут Мендель с Осборном выглядели героями. В 1947 году Мендель перешел в Министерство торговли, и вскоре Осборн получил лицензию на экспорт пушнины.

В номере внезапно появился Фет.

— Раз вы все равно здесь, я подумал, что прослушаю еще несколько своих пленок, — сказал он.

— Уже поздно. На улице льет, Сергей?

— Да, — Фет положил свое сухое пальто на спинку стула и сел за магнитофон. Даже соврать грамотно не хватило ума, подумал Аркадий. Молодой человек долго поправлял очки на носу и раскладывал свои заточенные карандаши. В номере, наверное, был микрофон, но им надоело слушать, как Аркадий читает записи или прослушивает пленки, и они приказали бедняжке Фету идти на прорыв. Это означало, что им по-настоящему интересуются. Очень хорошо.

Фет мялся.

— Что у тебя, Сергей?

Фамильярное обращение выбивало Фета из колеи. Он ерзал на стуле, собираясь с духом.

— Такой подход, следователь…

— Рабочий день кончился, зови меня товарищ.

— Спасибо. Этот подход… Все время спрашиваю себя, не ошибаемся ли мы.

— Я тоже. Начали с трех покойников и ни с того ни с сего взялись за записи и стенограммы разговоров людей, которые в конечном счете являются нашими желанными гостями. Возможно, мы занимаемся совсем не тем, чем надо, и весь наш труд — напрасная трата времени. Именно об этом ты думаешь, Сергей?

Фет, казалось, задохнулся от неожиданности.

— Да, старший следователь.

— Прошу, называй меня товарищем. В конце концов, как можно связать сотрудничающих с нами иностранцев с этим преступлением, когда мы даже не установили личность жертв и не знаем, за что их, в сущности, убили?

— Как раз об этом я и думал.

— А может, вместо иностранцев заняться сотрудниками конькобежной базы или установить фамилии всех, кто бывал в Парке Горького этой зимой? Как думаешь, лучше?

— Нет. Впрочем, может быть.

— Ты, Сергей, говоришь одно, думаешь другое. Давай начистоту — что тебе не нравится. От критики только польза. Она помогает определить цель и совместно двигаться к ней.

Двусмысленный намек на «совместное движение к цели» привел Фета в еще большее смятение, и Аркадий пришел на помощь.

— Я хочу сказать, что и при едином мнении возможны два разных подхода. Так вернее, Сергей?

— Да, — заново начал Фет. — Я подумал, что, возможно, в ходе расследования вскрылись какие-то неизвестные мне обстоятельства, которые вызвали необходимость сосредоточить внимание на записях, полученных у госбезопасности.