Исцеляющее прикосновение - Барбара Картленд

— Это великолепная новость! — заявил доктор Фолкнер. — Не сомневаюсь, мисс Форд захочет передать это ваше пожелание повару!

Джакоба поняла, что он предоставляет ей возможность выйти из комнаты.

Она спустилась на кухню. За эти дни она успела подружиться с поваром, который служил в замке уже много лет. Когда-то, еще молодым человеком, его взяли в помощники прежней кухарке.

Тогда миссис Сазерленд была в замке важной персоной. Она больше тридцати лет служила отцу графа и как раз собиралась уйти на покой, когда граф отдал приказ, чтобы из замка изгнали всех женщин.

Миссис Сазерленд попросила разрешения поговорить с графом, но ей было в этом отказано.

— Хотела бы я сказать мистеру Талботу все, что я о нем думаю! — негодовала она. — И это благодарность за долгие годы верной службы! А я ведь готовила ему любимые блюда, когда он еще в колыбели лежал!

В результате запрета, распространявшегося на всех женщин, миссис Сазерленд не имела права даже заглянуть на кухню, что глубоко ее возмущало. Ей хотелось поболтать с человеком, который сменил ее, хотелось помочь в приготовлении рождественского пудинга. В замке существовала давняя традиция: все его обитатели должны были сообща вымешивать тесто. Считалось, что это приносит удачу.

Юэн, возглавивший после миссис Сазерленд кухню, встретил Джакобу улыбкой. Он был добрым человеком и хорошим поваром и к своим обязанностям относился очень старательно.

Джакоба передала ему пожелание графа, и он немедленно принялся готовить одно из любимых кушаний господина. Он выбрал блюдо, которое не требовало много времени.

Поблагодарив его, Джакоба отправилась в буфетную в поисках дворецкого. Тот чистил серебро и не преминул выставить на стол несколько самых изящных предметов, чтобы девушка могла ими полюбоваться.

— Его сиятельство мучит жажда, он попросил пить! — сказала Джакоба.

— Значит, он начал поправляться! — заметил Росс.

— Верно, — кивнула Джакоба. — Что вы собираетесь ему дать?

— Полагаю, случай заслуживает шампанского! У нас от прошлого Рождества осталось несколько бутылок. Думаю, доктор тоже не откажется выпить капельку. И вы тоже, мисс Джакоба.

— Не откажусь! — рассмеялась она. — Но подозреваю, его сиятельство ужаснется, увидев, что я пью его шампанское. Так что, пожалуйста, оставьте мне его до обеда!

Она вдруг подумала, что вскоре ей придется сесть за великолепный обеденный стол в последний раз. И в последний раз отведать великолепные блюда, которые будет подавать Росс или кто-то из лакеев.

Словно прочитав ее мысли, дворецкий спросил:

— Его сиятельство не приказал вам уехать?

— Доктор Фолкнер ясно дал ему понять, что я должна остаться и ухаживать за ним.

Росс улыбнулся.

— А вот это добрая весть. Очень добрая, мисс Джакоба!

Девушка без особого желания вернулась в спальню графа. Она и не подозревала, что, как только за ней закрылась дверь, доктор Фолкнер заявил его сиятельству:

— Как бы вы ни относились к Джакобе, я не допущу, чтобы она стала объектом вашей несдержанности!

Произнося эти слова, он пытался уловить, понимает ли граф, кто такая Джакоба. Доктор почти не сомневался в этом, и, когда граф ему ответил, стало ясно, что он не ошибся.

— Она не успела уехать до того, как на меня напали браконьеры. — Граф словно размышлял вслух. — Так что, полагаю, вы велели ей остаться.

— Я умолял ее остаться! — подтвердил доктор Фолкнер. — Когда вас принесли в замок, раненного и наполовину захлебнувшегося, без ее помощи я просто не справился бы!

— Наполовину захлебнувшегося?

— Браконьеры хотели избавиться от вас, чтобы вы не могли выдвинуть против них обвинений, — объяснил доктор. — И бросили вас в реку в надежде, что вы утонете.

— Трудно поверить, — сказал граф очнувшись, — что на Тэйворе могло произойти подобное!

— Однако произошло! Теперь надо позаботиться о том, чтобы подобное не повторилось.

— Я займусь этим, как только встану на ноги!

— Надеюсь, что займетесь. Но вы не должны торопить события. И не забывайте: вы по-прежнему нуждаетесь в хорошем уходе.

Граф промолчал, но мудрено было не заметить, как иронично изогнулись его губы: он понял причину настойчивости доктора.

Когда Джакоба вернулась в спальню, граф молча слушал сообщение девушки, обращенное к врачу, что Юэн спешно готовит для его сиятельства завтрак, а дворецкий должен принести кое-что для утоления его жажды.

И тотчас появился Росс с шампанским. Граф удивленно поднял брови, но вновь ничего не сказал.

— Шампанское! — восхитился доктор Фолкнер, когда Росс предложил ему бокал. — Да, повод для празднования у нас есть! Вашему сиятельству уже лучше, плечо почти зажило, и вы можете благодарить Бога за то, что обошлось без травмы мозга!

Граф вопросительно посмотрел на врача.

— А что, такая возможность существовала?

— Определенно существовала! Они ударили вас чем-то твердым и тяжелым. Возможно, веслом.

— Тогда, конечно, я могу сказать только, что благодарен судьбе. И, конечно, вам, доктор!

Он немного помолчал и с явным усилием добавил:

— И мисс Форд!

Джакоба смутилась.

А граф приказал дворецкому:

— Бокал шампанского для мисс Форд!

Росс вышел за дверь и сразу же вернулся с бокалом в руке. Девушка поняла, что он заранее принес его наверх. Она взяла бокал, и доктор Фолкнер обратился к ней:

— Джакоба, по-моему нам с вами следует выпить за его сиятельство. Мне произнести тост?

— Д-да… конечно, — робко ответила она.

— За главу клана! — провозгласил доктор, поднимая бокал. — Пусть он поскорее выздоравливает и пусть его в будущем ждет счастье, а его клан — процветание!

Этот тост показался Джакобе довольно смелым, но, к ее вящему удивлению, граф никоим образом не выказал своего недовольства.

— Благодарю вас, Фолкнер, — только и сказал он, глядя при этом на Джакобу.

Когда она поднесла бокал к губам, их взгляды встретились, и она не смогла отвести глаз. В ее сердце внезапно возникло какое-то новое чувство, прежде она такого никогда не испытывала.

Девушка не могла понять, что произошло: ей почему-то стало трудно дышать, словно после стремительного бега. Б то же время у нее было ощущение, будто все вокруг залито ярким солнцем.

На протяжении следующих двух дней граф не произнес ни слова, но Джакоба неизменно чувствовала на себе его пристальный взгляд. Казалось, он смирился с тем, что она ухаживает за ним, выполняя распоряжения доктора Фолкнера.