Две стороны неба - Алексей Корепанов

Они разбрелись поодиночке и проверили прочность обшивки станции в разных местах. Результат всюду был одинаков: для того, чтобы продырявить этот материал, требовалось оружие помощнее их плазмометов.

Роберт вернулся в коридор последним. Он истратил весь заряд, безнадежно стреляя по стенкам, и бросил плазмомет Антоневича в каком-то не запомнившемся помещении.

Антоневич лежал на животе, уткнувшись лицом в скрещенные руки, остальные с откинутыми шлемами сидели на полу у стен — Малютка и Эрих Майер с одной стороны, Витторио Мариньо с другой — и подавленно молчали. Роберт сел рядом с Витторио.

— Луис, небось, жрет сейчас или спит, — зло сказал Эрих Майер.

— А что ему, молиться за нас? — вяло усмехнулся Малютка. — Эй, Луис! — заорал он, дергая рычажок нагрудной рации.

Луис Мариньо не отзывался.

— Не может же он все время сидеть на приеме, — сказал Витторио. — Ты сидел бы, Малютка? А если хотите перекусить, так я нашел пищеблок. Выпивки, правда, нет. Пошли?

Никто не откликнулся.

— Как хотите.

Витторио поднялся и медленно пошел по коридору.

— Эх, выпить бы! — мечтательно сказал Малютка.

— Если поковыряться в Главном Мозге, можно узнать, как открывается щит, — без особого энтузиазма пробормотал Эрих Майер.

— Ты умеешь? — хмуро осведомился Малютка.

Эрих Майер пожал плечами.

— Ну вот и я не умею, и он! — Малютка кивнул на Роберта. — И Длинный.

Роберт засмеялся:

— Пусти питекантропа в вычислительный центр!

— Чего веселишься, сволочь?

Ого, он, оказывается, еще может смеяться! Неплохо. Смотреть на врагов с улыбкой… Улыбаться в дула автоматов. А какой им интерес убивать парня, так откровенно плюющего на смерть? Они постараются сломить его, попытаются стереть улыбку с его лица и поэтому не прикончат сразу. А это уже шанс! Главное — соображать побыстрей, и вот уже, глядишь, оружие в твоих руках, конвойные мертвы, а дальше будет видно. Эге, господа красные, Роберт Гриссом так просто не дастся вам в руки! И пуля в лоб совсем ни к чему — умереть никогда не поздно.

— Давно можно было догадаться, что они придумают защиту, — злобно процедил Эрих Майер. — А ты полез!

Малютка недобро сверкнул глазами и вкрадчиво спросил:

— Что же ты, сволочь, такой умный, а пошел за мной?

— Так не думал же, что ты такой болван!

— Ах ты, гад! — зловеще произнес Малютка и потянулся за автоматом, но Майер быстро толкнул автомат ногой и тот со стуком отлетел к Роберту.

«Ну не могут не грызться! — с отвращением подумал Роберт. — Даже теперь, когда для всех готовится или уже приготовлена крепкая веревка».

Он отпихнул от себя автомат. Пусть дерутся!

Малютка толкнул Эриха Майера в плечо и тот, потеряв равновесие, съехал по стенке на пол. Малютка с неожиданным для его грузной фигуры проворством вскочил, прыгнул Майеру на спину и начал душить, приговаривая:

— Я тебе покажу, сволочь, я тебе покажу!

Майер выпучил глаза и захрипел. Малютка несколько раз ударил его лицом о пол. Майер не шевелился. Из-под его головы выползала кровавая лужица.

Малютка тупо посмотрел на оцепеневшего Роберта и вздохнул:

— Эх, напиться бы!

— Ну и дрянь же ты, Юджин! — отчетливо произнес Роберт, в упор глядя в потное грубое лицо Малютки.

Он поднялся и пошел прочь.

«Зверь-е, зверь-е, зверь-е!» — колотилось в мозгу в такт шагам.

Треск выстрелов и вопль Малютки раздались одновременно. Роберт резко обернулся. Антоневич несколько раз дернулся, заскреб руками по полу и застыл, а Малютка перевел автомат на Эриха Майера. Он орал что-то, тряс рыжей лохматой головой и стрелял, стрелял, стрелял в окровавленный затылок Майера… Потом безумно посмотрел на Роберта и вскинул автомат.

— Убью-у! Всех! Всех!

Роберт не стал тратить время на размышления. Он прыгнул за поворот и услышал звонкие щелчки пуль о стены. Он добежал до следующего поворота, рванул какую-то дверь, трясущимися пальцами нашарил задвижку, повернул ее и осмотрелся. Туалет? Что ж, не все ли равно?…

Он уперся руками в стену и отдышался. Потом сел на пол у двери, прислушался: все было тихо. Но выходить он не спешил. Сердце резкими толчками отсчитывало убегающие секунды. С каждой секундой — все ближе конец, с каждой секундой — все ближе конец, с каждой секундой…

— Парни, сюда идут! — прозвучал встревоженный голос Луиса Мариньо.

Роберт уронил ложку в тарелку. Малютка Юджин вздрогнул и пролил суп на колени.

«Все. Кино кончается. Сейчас в зале вспыхнет свет и экран погаснет. Навсегда».

— Пугни их торпедами!

— Смеешься, Малютка? Они ж меня моментом в порошок! — Голос Луиса Мариньо стал виноватым: — Ладно, я трогаю, пока не поздно.

— Давай, — уныло сказал Малютка. — Жди весточку с того света. А может, все-таки попробуешь, Луис?

— Ну и скорость! Судя по резвости, патруль. Сами понимаете, парни…

«А что толку? — подумал Роберт. — Не этот, так другой, всех-то не перепугаешь…»

— Бывай, парни! — торопливо прокричал Луис Мариньо. — Может, выберетесь…

— Я же сказал, сволочь, жди вестей! — заорал Малютка и швырнул тарелку на пол.

— А может, нас торпедой, Луис? — звонко предложил Роберт.

— Некогда, некогда, парни!

— Луис! — крикнул Роберт.

— Ну?

— Скажи Гедде…

Он замолчал, потому что ему нечего было передать Гедде. «Я тебя обожаю, Гедда»? Так перед смертью говорят только в кино.

— Да-да! Все расскажу, бывайте! — Луис Мариньо прервал связь.

— Повезло же этой сволочи! — с завистью сказал Малютка. — Век ему за меня молиться надо.

«Не все ли равно, где подыхать?» — подумал Роберт уныло, а вслух сказал:

— Ну что, будем ждать, Малютка?

— Ага. А потом руки вверх и сдаваться.

Роберт с удивлением посмотрел на рыжего великана, думая, что Малютка невесело шутит, но Юджин был серьезным.

— Как это?

— А так это! Тогда, может, не сразу пристрелят, а на Землю притащат. Хоть глянем… — Малютка Юджин вздохнул и плюнул на пол.

Роберт вытянул под столом ноги и отрешенно принялся разглядывать стоящие вдоль стен белые шкафы автоматической кухни.

…Тогда он очень долго не решался выйти. До тех пор, пока Малютка не стал вызывать его по радио. Сначала Юджин клялся, что не тронет, потом начал угрожать, что найдет и свернет шею — и Роберт решил покинуть свое убежище.