Золотая цепь старчества. Русское старчество XX века - Людмила Ильюна

а батюшка дает какое-нибудь странное распоряжение, которому покоряешься только в силу любви и веры. А потом окажется так, как и должно было быть». Эти слова можно отнести к образу действия всякого благодатного старца, так же как и приведенный далее в жизнеописании разговор: «Батюшка, а вы не боитесь, к вам ведь приходят люди всяких профессий: и ученые, и инженеры, и артисты. Как вы им ответите на все их вопросы?..» Одному из своих духовных детей он ответил на этот вопрос так: перед тем как принимать народ, он всегда молится, чтобы ему говорить людям не свои слова, а то, что угодно Богу и что может пойти во спасение. «Прочту молитву, — говорил батюшка, — и бываю всегда покоен».

Этот образ служения, как мы уже сказали, характерен для всех старцев. А вот особенностью служения отца Игнатия было то, что он в годы гонений создал тайный монастырь. По благословению настоятеля монастыря отец Игнатий тайно постригал в монашество своих духовных детей. Так складывался тайный «монастырь в миру», — люди ходили на работу, одевались в обычные одежды, внешне старались ничем не выделяться, а всю свою жизнь отдали в послушание старцу и смирение себя перед ближними. Самое удивительное в «монастыре в миру», созданном отцом Игнатием в страшные годы гонений на веру, это то, что он включал в себя три поколения самых разных людей (третье поколение «пришло в монастырь» уже после мученической кончины батюшки).

В книге «Старчество в годы гонений» представлены многочисленные портреты подвижниц — «монахинь в миру». Кончается их описание словами: «...так можно было бы рассказать почти о каждом из батюшкиного помянника в 381 человека. Но всего написать невозможно, как невозможно передать дух жизни, которым мы жили вокруг нашего отца. Часть написана для того, чтобы не утаилась от грядущих поколений та страница старческого делания, которая может дать жизнь тем, кто был его лишен и не представляет, каким бывает и может быть это руководство». Это руководство внимательной любви к каждой душе и постоянного самоукорения. Поражают приведенные в книге письма старца — в них он постоянно себя «окаявает», под всеми пожеланиями и советами ставит такую подпись: «Твой духовный отец и худой старец, грешный и недостойный схиархимандрит Игнатий». Упомянутые письма (те, что приводятся в книге) старца написаны незадолго до ареста в 1934 году.

В 1935 году отец Игнатий был посажен в Бутырскую тюрьму. Здесь «Господь посещал его такой радостью, которой он раньше никогда не испытывал». Через полгода отправлен в лагерь в бывшем Саровском монастыре, потом переведен в Ветлугу (Ветлаг), в 1936 году — в колонию под г. Алатырем.

Всю свою жизнь, от ранней юности, отец Игнатий страдал от многочисленных телесных недугов, и для него — немощного и старого уже человека — лагерные годы были вдвойне мучительны. Но в тех весточках, которые ему удавалось передавать из лагеря сестрам на волю, нет и капли уныния или усталости. Удалось старцу передать своему «Монастырю в миру» и духовное завещание перед кончиной: «Мир дальним и ближним. Мир всем любителям, сего мира носителем по мире сил старался быть я, к сему миру хочу отыти и этот мир оставляю вам, этот мир».

29 августа 1938 года преподобномученик Игнатий отошел ко Господу.

Наш краткий рассказ о нем мы завершим словами о той, что донесла его образ в своих книгах до нашего времени — о монахине Игнатии.

Матушка Игнатия — тайная монахиня, принявшая постриг в 20-е годы. Она стала одной из наследниц великих подвижников Зосимовой пустыни. В начале XX века этот монастырь был одним из крупнейших центров старческого руководства, и, по отзывам современников, в нем царила удивительная атмосфера любви и молитвенной сосредоточенности. Во всем написанном монахиней Игнатией (а библиография ее трудов обширна) живет естественное благоговение перед теми, кто уже в земной жизни стал свидетелем тайн Царства Христова. В книге «Старчество в годы гонений» возрождается во многом утраченная сегодня традиция «молитвенного чтения». Такое чтение принадлежит сокровенным глубинам православной традиции и требует опытного знания тех духовных состояний, о которых пишут подвижники. Другими словами, такую книгу невозможно написать, не пройдя путь старческого руководства и послушания. Монахиня Игнатия была верной ученицей старца Игнатия, а потом тех, кому он, уходя в мир иной, поручил свой «монастырь в миру»; и в ее жизни, а не только в книгах, воплощается та «золотая цепь святости», которая охраняет нашу Церковь веками.

Преподобномученица Евдокия и святые мученицы Дария, Дария и Мария

В шестнадцати километрах от Дивеева, в селе Пузо (ныне — Суворово), в середине девятнадцатого века в крестьянской семье у Александра и Александры Шиковых родилась дочь. Девочку при крещении назвали Евдокией. Когда Дуне исполнилось два года, ее мама умерла, отец женился вторично. Через несколько лет он уехал в Сибирь, девочка осталась в родном селе у родственников.

Родной дядя Дуни был церковным старостой. Благочестивые родственники сумели привить и Дуняше любовь к Богу и ближним. В девять лет отроковица вместе с подругой Марией побывала в монастырях в Сарове и Дивееве.

Евдокия с детства была слабенькой, сверстники посмеивались над ней, часто закидывали ее с подругой камнями. Девочка мужественно переносила побои и насмешки, лишь в молитве просила Господа укрепить ее. Когда отроковица Мария умерла, Дуняше и вовсе не давали прохода.

Когда девушке исполнилось двадцать лет, она тяжело заболела. Остальные годы ей предстояло со смирением нести крест болезни. С этого времени Евдокия была прикована к постели. Господь не оставлял Свою избранницу, ей было даровано духовное зрение. Односельчане и верующие из окрестных сел приходили к ней за духовным советом, обращались за молитвенной помощью.

Принимали посетителей и ухаживали за болящей верующие девушки. По рассказам современников, к блаженной Евдокии в дом часто приходили благочестивые девушки, они вместе молились, пели стихиры, кондаки и акафисты. Общее пение начиналось в восемь часов вечера, продолжалась служба до двенадцати часов ночи. Утреню начинали в пять часов утра и молились до двенадцати часов дня.

Келейница Полина рассказывала: «Утреннее правило Дуня разделяла, и было минут по двадцать отдыха; если во время отдыха приходил кто с великой скорбью, она впускала, а во время правила никого не пускала. После правила ее обращали лицом к иконам, подкладывали под нее рунье, сажали и зажигали все 12 лампад. После этого пели “Верую...”, “Достойно...”, “Отче наш...”, “Заступницу...”, “Яко необоримую стену...”, “Богородице Умилению...”, “Крест всей вселенной...”.

Дуне давали раздробленную просфору... Велит вымыть ей руки, а