Накануне 23 августа 1939 года - Арсен Мартиросян

Неужели этим «исследователям» неизвестно, что даже пролонгированный срок Берлинского договора 1926 г. и сам договор к концу 1938 г. фактически были дезавуированы едва ли не до состояния аннулирования?! И именно поэтому-то размахивать им было не с руки. В том числе еще и потому, что на протяжении ряда лет предпринимавшиеся Советским Союзом усилия для очередной пролонгации этого договора в целях нормализации межгосударственных отношений с Германией не принесли позитивного результата. Прежде всего из-за обструкционистской политики Гитлера, не желавшего до лета 1939 г. даже временного улучшения германо-советских отношений.

Или, быть может, им неизвестно, что не СССР и уж тем более не Сталин обесценили советско-французский договор о взаимной помощи 1935 г., а именно и только лично тогдашнее руководство Франции, символичным апофеозом чего стал Мюнхенский сговор Англии и Франции с Гитлером?! Ну, сколько же можно дурака-то валять?! Разве не Франция в буквальном смысле слова похерила все свои обязательства и перед Чехословакией, и перед СССР, лишь бы только ублажить и для Парижа тоже «дражайшего» Адольфа Алоизовича?!

Именно это прекрасно иллюстрирует запись беседы заместителя народного комиссара иностранных дел СССР В. П. Потемкина с послом Франции в СССР П. Наджиаром 9 февраля 1939 г.

«После нескольких фраз, общепринятых при первой встрече, Наджиар поставил мне вопрос, как складываются в настоящее время отношения СССР с Польшей и Румынией. Выслушав мой краткий ответ, посол заявил, что французское правительство с большим удовлетворением констатирует намечающееся сближение Польши с СССР, а также стремление Румынии жить в мире с СССР. По мнению французского правительства, такое положение содействует стабилизации мирных отношений на востоке Европы и является одним из существенных факторов для поддержания общего мира.

Я ответил послу, что, по моему мнению, французское правительство могло бы и не ограничиваться ролью простого наблюдателя событий, развивающихся в восточной части Европы. Еще недавно между Францией, с одной стороны, Польшей и Румынией – с другой, существовали отношения теснейшего политического сотрудничества. Между тем в настоящее время, насколько мне известно, французское правительство не только не ведет активной политики в обеих указанных странах, но предоставляет их собственной судьбе, уделяя все свое внимание своим взаимоотношениям с Англией, Германией и Италией. Судя по французской прессе, а также по выступлениям некоторых политических деятелей Франции, безразличное отношение французского правительства к прежним союзникам и друзьям в Центральной и Восточной Европе отнюдь не случайно. Союзный договор с Польшей,[37] сотрудничество с Малой Антантой,[38] франко-советский пакт[39] признаются уже как будто пройденными этапами внешней политики Франции, едва ли не достоянием истории.

Комментарий. Не следует думать, что Потемкин фантазировал в своих выводах. Британский МИД, к примеру, был такого же мнения, ибо располагал точными сведениями о том, что Франция намерена ликвидировать свои обязательства по договорам с Польшей, и особенно с СССР[40]. Такой курс политики английских и французских правящих кругов после Мюнхена по-прежнему предопределяла их ненависть к коммунизму и СССР. Правда, и сама Великобритания ничуть не лучше была. «Англия ползает на брюхе перед Гитлером, боясь коммунизма»[41], – отмечал в своем секретном дневнике министр внутренних дел США Г. Икес. Именно этим объясняется и тот факт, что английское правительство ставило даже вопрос об англо-германском военном сотрудничестве в борьбе против Советского Союза.[42]

Наджиар весьма живо возразил, что такой вывод представляется ему преждевременным. Конечно, во Франции наблюдается борьба различных политических течений. Он не отрицает того, что в некоторых французских политических кругах существовало и до сих пор держится отрицательное отношение к сотрудничеству Франции с СССР. Но было бы весьма прискорбно, если бы в Москве переоценили значение этого факта и преждевременно сделали бы из него свое заключение. Посол может засвидетельствовать, что перед своим отъездом в СССР он имел продолжительные беседы о франко-советских отношениях с президентом республики, с Даладье, Бонне, Эдуардом Эррио и рядом других видных политических деятелей Франции. Все они высказывались за франко-советский пакт и за сотрудничество Франции с СССР. Лучшим доказательством наличия таких настроений могут служить недавние заявления Бонне в палате депутатов.[43]