Под Куполом - Стивен Кинг

Олли долго смотрел на записку, потом повернул ручку двери рукой, которая ему не принадлежала, надеясь, что особого беспорядка не будет.

В этом его надежды оправдались. Отец лежал на дедушкиной кровати, сложив руки на груди. С аккуратно расчесанными волосами, словно собирался в город. Он держал свадебную фотографию. Один из старых зеленых кислородных баллонов дедушки стоял в углу. Олден повесил на клапан бейсболку «Ред сокс» с надписью «ЧЕМПИОНЫ».

Олли тряхнул отца за плечо. До него долетел запах перегара, и на несколько секунд надежда (такая упрямая, что иногда вызывала ненависть) ожила в его сердце. Может, он всего лишь напился?

— Папа?! Папочка?! Просыпайся!

Но на щеке Олли не почувствовал дыхания, а теперь видел, что глаза отца закрыты не полностью: между веками видны узкие белые серпики. Долетел до ноздрей и запах, который его мать называла «туалетным».

Отец расчесал волосы, но, когда лежал, умирая, обмочился, как и его покончившая с собой жена. Олли задался вопросом: остановило бы это отца, если б он знал, что так будет?

Олли попятился от кровати. Как же ему хотелось, чтобы все это было дурным сном. И действительно, очень уж напоминало дурной сон, только на пробуждение от него рассчитывать не приходилось. Желудок скрутило, волна желчи взметнулась к горлу. Он побежал в ванную, где его встретил незнакомец с выпученными глазами. Олли едва не закричал, прежде чем понял, что смотрит на свое отражение в зеркале над раковиной.

Упал на колени около унитаза, схватился за сральные поручни деда, как он и Рори их называли, и его вырвало. Когда в желудке ничего не осталось, он спустил воду (спасибо генератору и хорошему, глубокому колодцу, Олли мог спустить воду), накрыл сиденье крышкой, сел на нее, дрожа всем телом. Рядом, в раковине, лежали два пузырька для таблеток дедушки Тома и бутылка «Джека Дэниелса». Все пустые. Олли взял один пузырек. Прочитал на этикетке: «ПЕРКОСЕТ». Второй брать не стал.

— Теперь я один, — выдохнул он.

«Морганы, или Дентоны, или преподобная Либби приютят тебя».

Но он не хотел, чтобы его приютили. И слово это ему совсем не нравилось. Иногда Олли ненавидел ферму, но любовь к ней всегда пересиливала. Он бы не смог жить без фермы. Без фермы, и коров, и поленницы. Они были его частью, а он — их. Олли это знал, как знал, что Рори уедет, что его ждет яркая и успешная карьера сначала в колледже, а потом в каком-нибудь большом далеком городе, где он ходил бы в театры, в художественные галереи и все такое. Его младшему брату хватало ума, чтобы чего-то достигнуть в большом мире. О себе Олли думал иначе: полагал, что ему хватит ума, чтобы вовремя расплачиваться с банковскими займами и не накапливать долгов на кредитной карточке, но не более того.

Он решил выйти из дома и покормить коров. Собрался задать двойную порцию кормовой смеси, если они станут есть. Возможно, одну или двух придется даже подоить. Если так, он мог попить молока прямо из вымени, как делал ребенком.

А после этого Олли собирался уйти как можно дальше по большому полю и бросать камни в Купол, пока не начали бы собираться люди, чтобы повидаться со своими родственниками. «Серьезное дело», — сказал бы его отец. Но Олли никого не хотелось видеть, за исключением разве что рядового Эймса из Южной Каролины. Он знал, что тетя Лу и дядя Скутер могут приехать — они жили в Нью-Глостере, — но что он мог им сказать, если б они приехали? «Привет дядя-тетя, все мертвы, кроме меня, спасибо, что навестили»?

Нет, как только начнут появляться люди по ту сторону Купола, он пойдет на холм, где похоронена мать, и выроет новую могилу. На это уйдет время, понадобятся силы, и, возможно, он даже сможет уснуть, когда ляжет в постель.

Кислородная маска дедушки Тома висела на крючке в ванной. Мать тщательно вымыла ее и повесила там; кто знает, для чего? И, глядя на маску, Олли наконец-то осознал случившееся. Реальность обрушилась на него, как пианино — на мраморный пол. Подросток закрыл лицо руками и завыл, сидя на крышке унитаза, раскачиваясь взад-вперед.

Линда Эверетт набила две большие парусиновые сумки консервами, уже собралась отнести к двери кухни, но все-таки решила оставить в кладовой, пока они с Терсом подготовят детей к отъезду. И когда увидела идущего по подъездной дорожке Тибодо, порадовалась, что сумки не на виду. Молодой парень и так ужасно ее пугал, но поводов бояться его только прибавилось бы, если б он увидел сумки, набитые консервированными супами, фасолью и тунцом.

Куда-то уезжаете, миссис Эверетт? Давайте об этом поговорим.

Беда заключалась в том, что из всех новых копов, которых набрал Рэндолф, умным был только Тибодо.

Ну почему Ренни не послал Сирлса?

Потому что Мелвин Сирлс туп как дерево. Элементарно, мой дорогой Ватсон.

Она посмотрела через кухонное окно во двор и увидела, что Терстон раскачивает Джанни и Элис на качелях. Одри лежала рядом, положив морду на одну лапу. Джуди и Эйден сидели в песочнице. Джуди обняла Эйдена одной рукой и вроде бы утешала его. Линда могла ее за это только похвалить. Она надеялась, что ей удастся удовлетворить любопытство мистера Картера Тибодо и выпроводить его за дверь до того, как пятеро человек, находящихся сейчас во дворе, узнают о его приходе. В колледже Линда играла Стеллу в пьесе «Трамвай “Желание”», но собиралась выйти на сцену и в это утро. Правда, хотела получить только одну хорошую рецензию, но она гарантировала свободу и ей, и тем, кто сейчас находился во дворе.

Линда поспешила через гостиную, изобразив на лице озабоченность, присущую, по ее разумению, моменту, прежде чем открыть дверь. Картер стоял на коврике. Уже поднял руку, чтобы постучать. Ей приходилось смотреть на него снизу вверх. При ее пяти футах и девяти дюймах Картер возвышался над ней более чем на пол фута.

— Это ж надо, — он улыбнулся, — еще нет и половины восьмого, а она уже при полном параде.

Впрочем, улыбаться ему не очень-то хотелось: утро выдалось неудачным. Преподобная уехала, газетная сука смылась вместе с двумя ее репортерами. Куда-то подевалась и Роуз Твитчел. Ресторан открылся, и Уилер стоял у плиты, но понятия не имел, где хозяйка. Картер ему поверил. Энс Уилер напоминал пса, забывшего, где он зарыл любимую косточку. Судя по отвратительным запахам, идущим с кухни, с готовкой он явно был не в ладах. Картер обошел ресторан сзади, чтобы проверить, на месте ли автофургон. Не увидел его. И не удивился.

После ресторана он отправился к универмагу. Постучал в парадную дверь, потом в заднюю, около которой забывчивый продавец оставил рулоны кровельного материала, словно для того, чтобы их умыкнул какой-нибудь воришка. Да только, если подумать, кому может понадобиться кровельный материал в городе, где не идет дождь?

Картер не сомневался: в доме Эвереттов его встретит запертая дверь. Пошел лишь для того, чтобы доложить боссу, что все его указания в точности выполнены, но услышал доносящиеся со двора детские голоса, когда свернул на подъездную дорожку. Опять же на ней стоял минивэн. Несомненно, Линды: на приборном щитке лежала съемная мигалка. Босс велел не усердствовать при допросе, но, раз уж Линда Эверетт оказалась единственной, кого он нашел, Картер подумал, что есть смысл надавить на нее по полной программе. Понравится ей это или нет — определенно не понравится, — Эверетт предстояло отвечать за всех, кого ему не удалось найти. Но прежде чем он успел открыть рот, заговорила она. Не просто заговорила, но взяла за руку, буквально втянула в дом.