Сочинения в трех томах. Том 3 - Майн Рид

отца никто уже более не мог воспрепятствовать Кларе Блэкаддер следовать влечению своего сердца и связать навсегда свою судьбу с судьбою Эдуарда О’Нейля.

Блонт был даже очень доволен, что избавился от необходимости заботиться о сестре, которую он терпеть не мог, она тоже не любила его, поэтому они распростились друг с другом очень холодно.

Сон Лихе Ортона, который он рассказывал О’Нейлю при первом нашем знакомстве с этими двумя лицами, сбылся в точности. Эдуард действительно оставил бродяжнический образ жизни. Отправившись со своей невестой в ближайший город, он там с ней обвенчался и стал искать подходящую плантацию, которую задумал приобрести в собственность.

У молодого человека был порядочный капитал, доставшийся ему от отца. Кроме того, Лихе Ортон, тоже скопивший кое-что в продолжение своей жизни, назначил своей наследницей Клару, так как у него самого не было ни детей, ни близких родственников.

С помощью одного ловкого комиссионера Неду удалось вскоре приобрести за сравнительно ничтожную цену целый остров Мангатан, прозванный американцами «Жемчужиной морей». Он развел на этом острове роскошную плантацию, о какой эсквайр Блэкаддер и мечтать бы не мог, и зажил припеваючи со своей молодой и любимой женою.

Лихе Ортон часто навещает своих «милых детей», как он называет счастливую парочку. Поговаривают, будто старый охотник обещал и совсем поселиться у них, когда беспощадные годы заставят наконец и его распроститься с любимыми горами.

ЧЕРНЫЙ МУСТАНГЕР

роман

Глава I

МУСТАНГИ

До самого края горизонта расстилается необъятная прерия. Слева она густо заросла вереском и колючим терновником, справа ее прорезает широкий поток, который в десяти — двенадцати километрах дальше впадает в реку Тринитэ, орошающую равнины Техаса. Поток этот многоводен, он бурно стремится между высокими и скалистыми берегами.

Царствующую в равнине тишину нарушает появившийся вдруг табун диких лошадей числом около ста голов.

Табун этот состоит из лошадей различных мастей, начиная от черной как смоль, вороной и кончая совсем белой, без отметины. Тут видны лошади буланые, гнедые, бурые, рыжие, чалые, светло-серые, отливающие как сталь, серые в яблоках и, наконец, золотистые.

Поток преграждает лошадям путь и заставляет их бежать вдоль реки, так как они, видимо, боятся броситься в воду, чтобы переплыть на противоположную сторону, где развертывается необъятный простор прерии.

По временам лошади оглядываются, как бы выражая этим сильное желание вернуться назад, но для осуществления этого намерения, видимо, существует какое-то серьезное препятствие, потому что они продолжают бежать все дальше и дальше.

Путешественник наверняка обратил бы внимание на то, каким аллюром бегут лошади и как странно держит себя весь табун. Вместо того чтобы бежать по равнине коротким галопом, переходя по временам в карьер, как это имеют привычку делать дикие лошади, табун подвигается вперед сравнительно совсем медленно.

Иногда, впрочем, лошади начинают бежать быстрее и даже переходят на крупную рысь, точно спасаясь от летающих над ними мух, которые немилосердно жалят их своими хоботками, но затем почти сейчас же опять меняют аллюр и по-прежнему не бегут, а скорей бредут тем же ленивым, усталым шагом, точно их гонит какая-то невидимая сила, хотя им и очень не хотелось бы удаляться от излюбленных ими пастбищ.

Дикие лошади, если подкрасться к ним незаметно и последить за тем, как они, когда им не грозит никакая опасность, бродят по пастбищу или бегут по прерии, обыкновенно проявляют при этом все свойства своего дикого нрава: они прыгают, брыкаются, громко ржут, то гордо поднимая голову кверху, то грациозно изгибая шею и распуская по ветру свой длинный хвост.

В противоположность такому обыкновению бегущие в это время по прерии лошади держат себя совершенно иначе, и наблюдатель не увидел бы во всем табуне ни одной изогнутой, как у лебедя, шеи, ни одного развевающегося султаном хвоста. Наоборот, головы у лошадей опущены, глаза не мечут молнии, и вообще бедные животные, с трудом волочащие ноги, имеют такой изнуренный вид, точно с них сейчас только сняли седла и уздечки после продолжительной и быстрой скачки. Они кажутся усталыми, разбитыми и чем-то сильно напуганными, точно их долгое время преследует и не дает им отдыха ни на минуту какой-то странный их враг.

Последнее предположение оказывается верным и подтверждается последующими событиями: вслед за лошадьми вскоре появляются и преследующие их враги, которые оказываются тремя всадниками, едущими на довольно большом расстоянии один от другого; но всадники эти сидят верхами не на лошадях, а на мулах.

Человеку, не знакомому с техасскими прериями, трудно даже представить себе такую картину, — до такой степени все это казалось бы ему невероятным!.. Табун диких лошадей, этих гордых, любящих свободу и таких осторожных животных, бежит туда, куда его гонят всего три всадника, сидящих к тому же верхом на мулах… на неповоротливых мулах, от которых быстроногие кони одним махом могли бы уйти на громадное расстояние, а затем и вовсе скрыться из виду!.. И это происходит как раз среди безграничной прерии, где лошадям так легко уйти от преследователей, где им нечего бояться и где почти невозможно их догнать?..

Да, это и на самом деле должно казаться невероятным, если не предпослать тому необходимое объяснение, которое заключается в следующем: сидящие на мулах всадники — мустангеры, то есть охотники, занимающиеся главным образом ловлей диких лошадей. Эти люди до такой степени хорошо изучили все привычки диких лошадей и излюбленные ими места пастбищ, что в любой момент могут изловить их, не имея при этом надобности прибегать ни к ружью, ни к лассо.

Они уже давно обратили внимание на табун, который теперь преследуют. Несколько недель изучали они, так сказать, «образ жизни» этого табуна, следили, какие места облюбовали себе лошади для пастбищ, где они проводят ночи и куда регулярно, в известные часы, отправляются утолять жажду. Затем в один прекрасный день мустангеры отправляются охотиться на