Далекие Шатры - Мэри Маргарет Кей

Они съели, что смогли, а потом Джали свернулась калачиком на попоне, постеленной для нее Буктой, и мгновенно заснула. Старый шикари одобрительно хмыкнул и, заставив сахиба последовать примеру девушки, повернулся, намереваясь двинуться прочь.

– Ты возвращаешься за ними? – приглушенным голосом спросил Аш.

– А как иначе? Мы условились, что я встречу их в конце каньона и что пойду обратно сразу, как только доведу вас и рани-сахиб до этого места, безопаснее которого нет в этих горах.

– Ты идешь пешком? – спросил Аш, вспомнив, что пони стоит на привязи за дальней границей глиняного пласта.

Букта кивнул:

– Пешком получится быстрее. Если ехать верхом, придется ждать восхода луны: сейчас еще слишком темно для верховой езды. Но луна взойдет только через час, а я к тому времени рассчитываю добраться если не до самого ущелья, то до места, откуда оно уже видно. Кроме того, в этих горах не поведешь в поводу сразу двух лошадей, а может статься, либо сирдар-сахиб, либо хаким ранен или обессилен до крайности, и, коли так, я смогу вести в поводу его лошадь. Если все сложится удачно, мы вернемся до полуночи и двинемся дальше с первым проблеском зари. Так что постарайтесь выспаться, пока у вас есть такая возможность, сахиб.

Букта взял на плечо винтовку и пошел, осторожно ступая по сухой глине, которая трещала, расслаиваясь и осыпаясь под босыми мозолистыми ногами. Треск прекратился, когда Букта вышел на травянистый участок склона, а мгновение спустя он растворился в тусклом свете звезд, и в ночи снова воцарилась тишина, нарушаемая лишь шепотом ветра да тихим хрустом высохшей на солнце травы, которую щипал пони.

У Аша не было сна ни в одном глазу, но он понимал, что Букта прав и надо по возможности выспаться, а потому лег среди огромных валунов, сомкнул веки и попытался расслабить напряженные мышцы и не думать вообще ни о чем. Слишком много мучительных мыслей теснилось у него в уме: Шушила, Манилал, а теперь еще и Дагобаз… Но видимо, он устал гораздо сильнее, чем ему казалось. Сон быстро одолел его, а когда он увидел знакомый кошмар и проснулся, обливаясь холодным потом от ужаса, луна уже стояла высоко в небе и заливала горы серебряным светом.

Джали все еще спала, и спустя какое-то время Аш прекратил обследовать взглядом пустой склон, повернулся и посмотрел на нее. Странно, но он не испытал никаких чувств, которые, казалось бы, должны были переполнять его при виде девушки.

Она находилась здесь, рядом с ним, свободная наконец от уз, связывавших ее с ненавистным мужем и обожаемой сестрой, и, по идее, он должен был бы сходить с ума от радости и восторга. Но все чувства и ощущения словно угасли в душе, и он мог лишь бесстрастно смотреть на нее, думать: «Бедная Джали» – и испытывать к ней жалость, ибо она претерпела много страданий. Но он жалел и себя тоже. За то, что поневоле убил Шушилу и стал косвенно повинен в смерти Манилала и Дагобаза, чьи бренные останки скоро жестоко изуродуют шакалы, стервятники и прочие пожиратели падали.

Если бы он мог похоронить их!.. Или сжечь, как сожгли Шушилу, чтобы их тела, как ее тело, стали чистым пеплом, а не грудой истерзанной плоти и обглоданных костей…

Как ни странно, именно эта мысль причиняла самую острую муку. Он видел своего рода посмертное предательство в том, что обезглавленное тело толстого, преданного, отважного Манилала оставлено лежать в долине, отданное во власть разложению и коршунам, и что вся сила и грация, которые были Дагобазом, будут растерзаны шакалами и вороньем. Правда, Дагобазу, в общем-то, все равно. Но вот Манилалу…

Если бы судьба позволила Манилалу вернуться в родной дом в Каридкоте и прожить там жизнь в покое, его тело после смерти тоже предали бы огню. А потом пепел бросили бы в горный поток, который отнес бы его в реку Чинаб, а по течению Чинаба прах Манилала достиг бы Инда и, наконец, моря. Плохо, что его тело оставлено гнить под открытым небом, точно труп бездомного пса.

Что же касается Дагобаза… Но о Дагобазе Аш не хотел думать. Оглядываться в прошлое не имеет смысла. Сделанного не воротишь. Надо смотреть вперед и строить планы на будущее. Завтра… завтра они доберутся до маленького зеленого оазиса среди голых скал и остановятся там на ночь. А на следующий день они будут в покрытых джунглями предгорьях, откуда рукой подать до нормальной дороги. Правда, обратный путь займет больше времени, потому что они не смогут все время ехать верхом теперь, когда Дагобаз…

Куда подевался Букта? Он ушел еще до восхода луны, а теперь она снова спускалась к горизонту, и ветерок, постоянно дующий от заката до первых часов после полуночи, слабел в преддверии затишья, которое наступает на исходе ночи и кончается, когда поднимается предрассветный ветер. Букта давно должен был вернуться. Если только не… Холодная, неприятная мысль проскользнула в сознании Аша, и по спине у него пробежали мурашки.

Что, если с Буктой произошел несчастный случай по пути к каньону? Что, если он оступился в темноте, поскользнулся и упал, как Дагобаз? Возможно, он лежит сейчас, оглушенный падением и беспомощный, у подножия какого-нибудь крутого склона или со сломанной лодыжкой ползет на четвереньках по каменистому гребню горы. В этих предательских горах с ним могло приключиться все, что угодно, а поскольку Сарджи и Гобинд не решатся двинуться в путь без него, значит они по-прежнему ждут в каньоне. Но как долго они будут ждать?

Бледное пульсирующее зарево в небе над долиной свидетельствовало, что многочисленный отряд врагов все еще стоит там лагерем, а следовательно, Сарджи и Гобинду придется уйти оттуда до рассвета: как только станет светло, кто-нибудь обнаружит, что вход в каньон больше не охраняется, и через несколько минут сотня солдат снова пустится в погоню за ними. Если с Буктой произошел несчастный случай…

«Я должен отправиться на поиски, – подумал Аш. – Если он пострадал, я смогу вернуться за пони и посадить его в седло. В конце концов, я уже дважды проходил по этой местности, а потому вряд ли собьюсь с пути».

Но, снова взглянув на Анджали, он понял: уходить нельзя. Он не вправе оставить ее здесь одну, ведь если с ним что-нибудь случится – если он оступится на крутом склоне или заплутает в горах, а Букта вообще никогда не вернется, – что станется с ней? Сколько времени она протянет, покинутая на произвол судьбы в этом лабиринте суровых пустынных гор?

Она даже не знает, в какой стороне находится Гуджарат, и запросто может ненароком вернуться обратно в долину, где ее схватят и почти наверняка убьют. Бросить ее одну здесь слишком рискованно. Ему придется остаться, сохранять спокойствие и молиться, чтобы Букта и остальные вернулись до восхода солнца.

Следующие несколько часов показались вечностью. Луна спускалась все ниже к горизонту, и тени становились длиннее, а когда ночной ветерок улегся, в ночи воцарилась такая тишина, что Аш слышал тихое дыхание Джали и доносившийся откуда-то издалека слабый вой шакальей стаи. Но как он ни напрягал слух в попытке различить стук копыт по твердой земле или приглушенные человеческие голоса, он не слышал больше никаких звуков. Ничто не нарушало ночного безмолвия, покуда не задул предрассветный ветер, – сначала едва ощутимый, он постепенно набирал силу и проносился над горами, пригибая траву и сметая со склонов мелкие камешки, со стуком скатывавшиеся в ущелье.