Башни заката - Лиланд Экстон Модезитт

— А толку-то? — непонимающе хмурится Креслин. — С такого расстояния вряд ли кого подстрелишь, стрела-то будет на излете.

— Главное, чтобы она угодила куда надо. Если эти прохвосты рассчитывали захватить нас врасплох, то после одной-двух пущенных в их сторону стрел очень даже призадумаются. А нам это в любом случае обойдется недорого.

Принимая лук и прикрепляя колчан к латунному кольцу у седла, юноша еще раз отмечает собственную наивную простоту. Ведь он не имеет ни малейшего представления о том, какого рода товар нанялся охранять. До сего момента ему даже не приходило в голову этим поинтересоваться.

Держась ближе к стене расщелины, он трогает коня по направлению к выходу в долину. Приблизившись на достаточное расстояние, он поднимает лук и стреляет вверх. Стрела летит по дуге. Сосредоточившись, Креслин следит за полетом. Стальной наконечник звякает о валун перед носом одного из затаившихся всадников.

— Демоны!

— Откуда стрела?

Голоса помогают юноше, коснувшись ветров, подправить полет второй стрелы. Падая сверху, она вонзается в чье-то мускулистое плечо.

— Проклятье! Бежим!

— Нельзя драться с тем, кого не видишь!

— Это бесы!

По каньону разносится стук копыт. Разбойники мчатся прочь, Креслин направляет гнедого обратно, к Хайлину и Деррилду.

— Как я понимаю, все в порядке, — произносит с улыбкой наемник. — Они ушли.

Креслин кивает:

— Я выпустил две стрелы.

— Попал?

— В одного попал, судя по возгласу.

Эти, мягко говоря, не совсем точные слова опять вызвали спазм желудка. «Кто тебя за язык тянул? — злится на себя юноша. — Не умеешь врать, так хотя бы помолчи».

— Ты вроде бы говорил, будто с мечом управляешься лучше, чем с луком. Или чего напутал?

— Нет, это правда, — слова вылетают сами, прежде чем Креслин успевает их удержать.

— Ну и ну! — вырывается у сидящего на козлах торговца. Хайлин на миг поджимает губы, потом кивает:

— Съездим, посмотрим. Так, для пущей уверенности.

За гребнем обнаруживаются отпечатки копыт (скорее всего, трех лошадей), обломанная стрела и на приземистом валуне — несколько темных пятен.

Оставшуюся половину дня путники двигались по холмистой равнине от края Закатных Отрогов до плато, на котором расположен город Фенард. Креслин по большей части молчит, размышляя о своих удачных выстрелах, а также о том, насколько дальше простого умения ловить ветра простираются его дарования — если таковые вообще имеются.

Дважды за это время он видит белую птицу неизвестной породы, ранее встречавшуюся ему лишь в снах. Она кружит над его головой, но в обоих случаях ему не удается заметить ни как она появляется, ни как исчезает. Во второй раз — это происходит на каменном мосту, ведущем к северо-западным воротам Фенарда, — он качает головой.

— Ты прав, паренек, — замечает его жест Хайлин. — Женщины из Сутии говорят, что это чародейские птицы: их глазами за людьми следят колдуньи.

А та женщина, назвавшаяся Мегерой, — она тоже колдунья? Настоящее ли это имя, да и вообще, откуда она взялась? И за что ему предстоит платить?

Поежившись, юноша старается выбросить эти вопросы из головы. Эта Мегера наверняка ведьма, но что ей надо от него?

— Будь осторожен со здешними караульными, — предупреждает Хайлин. — При них лучше держать язык за зубами.

— Вот как?

— Ага, — подхватывает с козлов Деррилд, — им повсюду мерещатся лазутчики Белых, словно от суеты есть какой-то толк.

— Насчет Белых магов я почти ничего не знаю… — начинает Креслин.

— Не сейчас! — шепотом обрывает его наемник.

На дальнем конце моста путников встречает караул — трое затянутых в черную кожу стражников. Невысокая каменная стена тянется вдоль берега речушки, служащей городским рвом. Сразу за мостом находятся ворота.

Это наружная стена, внутренняя — впереди на добрый кай. Фенард выглядит крепостью, способной выдержать долгую осаду, однако Креслину никогда не доводилось слышать название этого города в связи со сколь бы то ни было примечательными военными действиями.

— По какому делу? — звучит вопрос начальника караула.

— По торговому, — отвечает Деррилд, и, со вздохом достав толстую кожаную папку, открывает ее на странице, где золотом поверх пурпурного воска вытиснена печать. — Вот печать префекта…

Караульный вежливо кивает.

— Ну и чем мы порадуем горожан нынче? Гашишем или порошком сновидений?

— Ага! Или вовсе дьявольским варевом! — фыркает Деррилд. — Да ничем подобным, почтеннейшие. Я привез всякие мелочи, вроде пряных семян риалла, склянок с церановым маслом да пурпурной глазури из Сутии, что в ходу у гончаров Джеллико.

— Сейчас посмотрим.

Караульные направляются к мешкам на повозке.

Деррилд, снова вздохнув, встает с козел и, со словами «Конечно, над бедным торговцем всякий рад покуражиться» развязывает самый большой мешок.

— Кто мне не верит, прошу убедиться самолично.

Караульный заглядывает в мешок. Купец слегка хлопает по мешковине, и над горловиной поднимается облачко пыли: сухой порошок, из которого производят глазурь.

«Ааппчхи… ААПППЧЧХХИ… АААПППЧЧХХИИ!!!»

Отскочив от мешка, караульный пытается прочихаться и унять струящиеся по щекам слезы.

— Ну вот… стало быть, порошочек… А тут, в этом тюке, у меня масло. В запечатанных склянках, потому как оно шибко едкое, — как ни в чем не бывало басит Деррилд.

«АППЧХИ… ЧХХИ…»

Торговец указывает на третий мешок:

— А здесь у меня…

— Ладно… ччххи… проезжай… аапчхи…

Хайлин, уставясь в землю, ведет мулов под уздцы мимо двух других караульных, один из которых — юнец не намного старше Креслина — прикрывает рот ладонью.

Однако Деррилд решается заговорить, лишь когда они уже приближаются к открытым и неохраняемым воротам во внутренней стене:

— Вот ведь болван, охота ему соваться не в свое дело. Сколько хорошего порошка пришлось извести попусту! И как таких дураков на ворота ставят?

— Его подчиненные — и те чуть со смеху не полопались! — вторит купцу Хайлин.

— А почему он не остановил нас силой и не устроил настоящий досмотр? — интересуется Креслин.

— Потому, что вздумай он нас задерживать, мы нажалуемся в гильдию и пригрозим, что впредь будем возить товар в Кифриен.

— А ему-то что? Если я правильно помню, Кифриен тоже в Галлосе.

— Верно, но плата городской страже начисляется с пошлин, собранных в городе. Кому охота терять заработок, да еще и объясняться перед префектом, с чего это он отваживает купцов от Фенарда.