Люди Радуги - Сергей Елис

— Я морской биолог. Думаю, теперь вам стало еще интересней, ведь это добавило загадочности. Кстати, а откуда вы так хорошо знаете наш язык?

— Безусловно! Ваша профессия просто притягивает к себе. Я словно кит иду на ваш зов. Хм… дело в том, что моя компания давно сотрудничает с вашей страной и меня буквально с первого курса университета готовили к работе по спецификации. Так что, можно сказать, у меня второй родной язык ваш. Плюс очень много командировок, где я постоянно прибывал в языковой среде. Ну, еще, может, у моих предков есть капля крови вашей народности, — с еще более лучезарной улыбкой ответил Денис.

Сяомин стала понимать, что просто так их случайное знакомство не закончится. И продолжение будет волнующим и приятным. Что-то такое было в этом молодом человеке чарующее и притягательное. Она не могла оформить словами свои ощущения, но будоражащее чувство щекотало её внутри. Это не были банальные бабочки в животе, скорее кто-то вновь натянул эмоциональные нити её личности и приготовился сыграть на них новую чувственную композицию.

— Удивительно. У вас даже акцент почти не чувствуется. Видимо, у вас действительно есть капелька нашей крови. И тогда вопрос вам, чем если не секрет занимается ваша компания? — немного расслабившись, спросила Сяомин. — О! Вот это действительно будет скучно. Всевозможные технологические разработки в области строительства и проектирования сверхсовременных зданий. И, кстати, переходя в атаку, хотелось бы спросить вас напрямую, есть ли у такой занятой девушки планы на вечер?

— Да, действительно очень прямой вопрос. Пока неизвестно, так что, точно сказать не могу, — уклончиво ответила девушка.

— Тогда, быть может, я смогу выпросить хотя бы ваш номер телефона? И иногда докучать вам своей болтовней, — подмигнув, продолжил напор Денис.

— Думаю, плохо от этого не будет. Если, конечно, вы не маньяк, который будет звонить и дышать в трубку.

— Хм,… кажется, вы меня раскусили. Что же теперь делать? Может, я буду читать вам стихи вместо сопения? Так устроит?

— Интересно какие? Только не банальные про любовь, не поверю ни разу!

— Ну, можно хотя бы вот такие… Как ветер пыль в лицо бросает, Так я ищу искру. Как по отдельности песчинки убывают, В руках их не держу. И если память мне не изменяет, То время так же может быть в воде. Что впитывая память убывает. Оставив вновь песок на дне.

Внезапно замолчавшая, Сяомин замерла от дрожи, пробившей всё её тело. Эти слова, эти стихи были восхитительны. Набежавшая тень скрыла лицо девушки, спрятав её эмоции. Переведя дыхание, она спросила.

— Скажите это ваши стихи?

— Обычно я никому не читаю их, но почему-то именно вам захотелось доверить то, что творится у меня внутри. Надеюсь, я не слишком на вас давлю. Просто в ваших глазах я впервые увидел понимание того, что я хотел передать. Быть может, откровенность сейчас не в почете, но иногда нужно отдать частичку себя кому-то. И я выбрал вас, — неожиданно низким проникновенным голосом ответил Денис.

Взглянув ему прямо в глаза, она попыталась понять, что же движет этим человеком. Истинные чувства или желание охмурить девушку. Но дикая глубина этих зеленых озер лишь манила, а не давала ответов.

Они еще долго болтали, сидя под лучами, наливающегося дневной жарой, солнца, пока он, не сославшись на необходимые дела, покинул её. Как она надеялась, всего лишь до вечера.

— Невообразимо! Это просто сумасшествие какое-то! Или приборы врут или перед нами биологическая версия нейтронной звезды! — неистово вещал, убелённый благородными сединами, сухонький профессор.

Звали его Павел Лаврентьевич Босх. И не было известно, действительно ли его дальним родственником был известный живописец, или это была собственная причуда учёного. Тем не менее, для Вячеслава этот человек был олицетворением всех занудных опытов и исследований, проводимых над ним. Являясь главным координатором группы, занимающейся феноменом пианиста, Павел Лаврентьевич успел залезть не только в тело Вячеслава, но и в его душу. Выводя на откровенность, стараясь узнать всю подноготную своего «пациента» (так он шутливо называл Вячеслава), профессор пытался познать своего подопечного со всех сторон. И иногда это немного выводило из себя. Вот и сейчас, после очередного пятичасового сеанса непонятных процедур и подключений к всевозможным приборам, Вячеслав хотел лишь одного. Оказаться дома, выпить горячего чая и, включив что-нибудь из старого джаза, немного подремать. Но нет! Словно адский цербер, профессор Босх продолжал свои мучения, изредка прерываясь для очередного экспрессивного восклицания с применением физико-каких-то терминов.

— Гравитационное искажение чудовищное, но всё это буквально в нескольких микронах от поверхности вашей кожи. А магнитные поля!? Словно процессы, происходящие внутри вас, не подчиняются обычным законам физики. Скажите Вячеслав, вы хоть что-то чувствуете? Какие либо изменения в организме? Новые ощущения? — все не унимался Павел Лаврентьевич.

Раздраженно вздохнув, слепой пианист уже было хотел ответить какой-либо резкостью, но вдруг остановился. Ведь, в сущности, профессор не виноват в своей жажде знаний. Тем более, когда к нему в руки попал такой объект, как он. Плюс врожденная вежливость помогала держать себя в руках. Поэтому, немного успокоившись, Вячеслав ответил.

— Все так же, как и 5 минут раньше. Если честно не понимаю, что я такое должен ощущать? Тем более, все свои исследования вы проводите, когда я нахожусь в микросне. Да и что это такое вообще ваш микросон?

— Я же уже объяснял вам Вячеслав. Понимаю, конечно, вы человек творческий, но можно же быть чуточку более собранным. Итак, это состояние, при котором в ваш мозг подаются импульсы специальной частоты, которые вводят вас в кратковременный глубокий сон. Секретная разработка, кстати. То есть, находясь в таком режиме, вы в течение часа можете заснуть и проснуться, совершенно не различая своего состояния около 60 раз. То есть, примерно раз в минуту вы засыпаете и, спустя несколько секунд, просыпаетесь. В такие периоды мы записываем ваше состояние и после уже расшифровываем его. Что, собственно, и дает нам столь необычные результаты о вашем феномене, — закончил профессор Босх.

— Вот теперь припоминаю. То есть, вся моя необычность проявляется только, когда я сплю? В чём тогда её плюс? И откуда она вообще появилась? — вновь спросил Вячеслав.

Эти вопросы он довольно часто задавал и не только профессору. И всегда получал размытые и, до оскомины во рту, одинаковые ответы. Но сейчас он, похоже, вывел Павла Лаврентьевича на минутку откровенности.

— Да. Это ответ на первый вопрос. На остальные же мы можем строить пока только догадки. Например, что считать плюсом? Безусловно, всевозможные улучшения организма, бессмертие, телепатия и другие глупости. У вас их, конечно же, нет. Но с другой стороны, лично для вас, эта, возможно, бесполезная цепь феноменальных изменений принесет в будущем невообразимый скачок для всей современной науки. А значит, множество плюсов для человечества в целом. Появление же такого явления как вы, это очень загадочная вещь. Как я уже говорил, сотни гипотез могут лишь приблизительно описать некоторые грани, но общую картину мы пока увидеть не можем. Могу сказать только одно, то, что вы согласились на сотрудничество, даёт нам хоть какой-то шанс приблизиться к отгадке вашей тайны.