Хроники пикирующего Икаруса - Евгений Мисюрин

После моих слов аграфка непроизвольно оглянулась, смотрит на меня такая, и удивлённо:

– Никаких девочек нет, я здесь одна. Кстати, никто не объяснит, почему?

Ну, думаю, первым делом надо обозначить нашей гостье приоритеты.

– Как тебя зовут?

– Прошу прощения, я не представилась.

Она умудрилась даже в костюме шавермы элегантно поклониться, причём, с каким-то чопорным достоинством. Я чуть рот от удивления не раскрыл. Это ж сколько лет нужно этикету учиться, чтобы так кланяться? Японцы бы обзавидовались.

– Меня зовут Тавадиэль, Пятый лист ствола Правящего древа Империи Аграф.

Ну ни фига себе. Листья какие-то. То ли дело у людей – принц такой-то, королевство такое-то. А тут… если я, к примеру, не умею в этих геральдических гербариях разбираться, как мне быть?

– Ты можешь объяснить по-человечески?

– Увы, в примитивной человеческой иерархии нет должных градаций. Но, чтобы вам было легче, можете видеть во мне принцессу правящей династии.

– Круто. Меня зовут Антон. Можно просто Тоха или Тоша. И что теперь делать будем, принцесса?

В рубке после моей фразы стало тихо, как в космосе. Ни звука. Я, понятное дело, думал. Прикидывал, куда бы сбагрить эту ушастую принцессу. Ясно же, что если на планете нет представительства аграфов, то с ней будут сложности. Принцессы, они же привередливые, неумелые и вообще, снобы. Вот за каким красным буем мне эти проблемы?

О чём думал Санир, я понятия не имею. Возможно, высчитывал более точно место нашего попадания, а может, ещё что. В отношении ушастой принцессы я вообще предполагал, что думалку у них во дворце при рождении ампутируют. Во всяком случае, я бы не стал сразу же пытаться завалить собеседника титулами. Ну, если только это не политические переговоры, конечно. Там-то да. «Здрасьте, я наследный принц Всехпобил, обращайтесь со мной, как с китайской вазой». А тут-то это зачем? Чтобы синтезатор лишнюю пайку отслюнявил?

Наконец, принцесса что-то сообразила, и выдала:

– Прежде всего, необходимо связаться с ближайшим представительством Империи. У вас есть гиперпередатчик?

– Нет, – это уже Герасим, тьфу, Санир. – Только внутрисистемный, и то я не могу поймать ни одной трансляции. Эфир молчит.

– Тогда… тогда…

Я испугался, что она сейчас разревётся.

– Ты есть-то хочешь?

Девушка мелко-мелко закивала головой. Вот ни разу не по-принцесскому.

– Справа от тебя кают-компания, она же камбуз. Там синтезатор. Иди, поешь. И это…

Она поглядела на меня с такой надеждой, будто я обещал, что в камбузе сидит её папа император.

– Сейчас комбез принесу. У меня есть запасной. А то что ты голая?

Она снова закивала. Подозреваю, что на многочисленных уроках геральдики и этикета они подобные ситуации вообще не рассматривали.

Взял я комбез, понёс в кают-компанию. Смотрю, сидит наша безбилетница, блестящую ткань на груди придерживает, чтобы, значит, сиськами не светить, и смотрит на меня с испугом.

– Так, – говорю. – Сейчас проясню тебе ситуацию.

Девушка сразу уши навострила. Причём, в прямом смысле. Повернула их в мою сторону, совсем как кошка.

– Ты, – спрашиваю, – дыру в трюме видела, которую дроиды заделывали?

Она кивает.

– Это ты её пробила.

Видели бы вы выражение лица этой принцессы! Как будто я обвинил её в соблазнении всего монастыря, ага. И опять тот же взгляд, что возле медкапсулы, испепеляющий.

– Не пытайся меня прожечь взглядом, я негорючий. Просто твоя медкапсула вломилась в мой Икарус сквозь стенку трюма.

Минут пять я ей всё рассказывал. Причём, из них почти четыре убеждал, что не вру. В итоге даже сходили, поглядели на место преступления. Объяснил, как однажды уже сдал её с рук на руки соплеменникам, но те решили девушку вернуть.

– Видимо, сильно ты их чем-то достала, – говорю.

А у ушастой лицо как каменное стало. Смотрит на меня и, кажется, даже не моргает. Ну ладно, я дальше.

– А теперь, из-за удара в борт мы провалились в кротовую нору, и где сейчас находимся – искин понять не может. Прыжкового двигателя у нас нет, запасов кислорода тоже, но зато еды – хоть завались. Так что сидим и думаем, что дальше делать, и как из этой э… драматической ситуации выбраться.

Девушка минутку посидела, край своей обёртки помяла пальцами, и спрашивает:

– Можно, я некоторое время побуду одна и обдумаю всё, что вы мне сказали?

– Да без вопросов, – отвечаю. – Хоть спи здесь, мне-то что. Синтезатор в твоём распоряжении, одежду я дал. Больше, извини, пока ничем помочь не могу. Если что надо, обращайся.

И пошёл обратно.

Пока я девушку обихаживал, как-то даже забыл про наши основные проблемы. Хорошо, Санир напомнил.

– В текущей ситуации, – говорит, – запасов системы жизнеобеспечения хватит не больше, чем на две недели.

– А потом?

Знаю, что глупый вопрос, но вдруг…

– А потом закончится газовая смесь в картридже, что приведёт к смерти экипажа и пассажирки.

– Отлично.

Вот, блин, цивилизация. Неужели для такой ситуации у них никаких выходов не предусмотрено? Хотя, о чём я? Конечно же нет. В обычных условиях сигнал бедствия подал, и тебя через двое-трое суток спасли. Точнее, это не в обычных. Это в экстремальных. В обычных, вон – картридж поменял, и живи дальше.

– Тогда садиться надо, – говорю.

– Невозможно.

Опа… а вот сейчас Санир меня огорошил. Как так? Транспорт есть, планета рядом тоже имеется. Чего это вдруг «невозможно»?

– Почему? – спрашиваю.

– Икарус не приспособлен для посадки на планету. Он развалится ещё в верхних слоях атмосферы.

Я опять:

– Почему? – что-то прямо заклинило меня на этом вопросе.

– Конструкция не предусматривает подобные нагрузки. Нас разорвёт на части.

– Блин, надо что-то делать.

И остаться нельзя – помрём через пару недель, и сесть не можем. А больше в этой системе и делать-то нечего. Пригодная для жизни планета всего одна. Тут вообще твёрдых планет нет – одни газовые гиганты и астероидное поле между ними со следами боёв.

– Антон, возьмите. Этот напиток стимулирует деятельность нервной системы и помогает принять решение.

Оглядываюсь, стоит наша принцесса. Волосы заплела в три косички – две тоненькие по вискам, и одна широкая сзади, личность свою ушастую в порядок привела – умылась, до так, что будто накрасилась. Даже вроде, улыбается, но как-то неуверенно. А в руке стандартная чашка из комплекта, а над ней пар.