Ручная кладь - Нина Охард

сидела худенькая старушка с перебинтованными варикозными ногами и терла сморщенным платочкам красные от слез глаза. «Они уже знают», – понял Виталик.

Старушка с забинтованными ногами оторвала платок от лица и, посмотрев в сторону Виталика, тихо произнесла:

–Это ведь не ему, это нам всем приговор.

От этой фразы у Виталика по спине пробежал холодок.

–Нет, – прокричал он скорее себе, нежели им и, забежав в палату за сумкой, ринулся в сторону выхода.

–Вы куда? – крикнула вслед Аня, но он не дослушал, потому что спешил в гостиницу.

Никогда еще его пальцы так быстро не стучали по клавишам. Он писал, стирал, снова писал. Мозг, словно озаренный внезапным порывом вдохновения не давал рукам возможности передохнуть. Наконец он посмотрел на часы и вздрогнул – шел второй час ночи. «Нужно срочно отправлять», подумал Виталик. Он еще раз пробежал глазами текст, сделав последние исправления, подключился к интернету, отправил файл и схватил телефон.

–Юль, – извини, если разбудил. Я тебе сбросил статью, вставь в выпуск, пожалуйста, мы с шефом договорились.

–Виталик ты? – спросила девушка сонным голосом. – Ты что шутишь? Номер давно сверстан, подписан и отправлен в типографию. Я не могу ничего менять. Звони главному, пусть делает досыл.

–Юль сверстай, я договорюсь.

Валерий Георгиевич сидел за столом с бокалом вина в левой руке и курил, когда раздался телефонный звонок. Громкая музыка била в уши, вино в голову и ни о чем и ни с кем говорить не хотелось. Телефон не унимался и, отложив сигарету, Валерий Георгиевич вытащил мобильник.

Романтический полумрак не способствовал остроте зрения, и как не щурился Валерий Георгиевич, разглядеть фамилию звонившего не смог.

–Да, – резко ответил он.

– Валерий Георгиевич, это Виталий. Я отправил Юле статью, позвоните, пожалуйста, в типографию.

–Виталик, поздно уже, номер сверстан, к чему этот пожар? Придешь в понедельник на работу, прочитаем статью, корректоры подправят ошибки, пойдет в следующий номер.

–Валерий Георгиевич, вы же знаете, у меня врожденная грамотность, мне не нужны корректоры!

–Врожденная грамотность есть только у Ворда, у остальных она благоприобретенная. Корректоры еще никому и никогда не вредили.

– Валерий Георгиевич, вы же сами говорили, что новости, как пирожки, хороши пока горячие.

Валерий Георгиевич поморщился. Он понимал, что через неделю никто про больницу и врача не вспомнит, но звонить ночью в типографию и менять сверстанный номер – это аврал, а аврал никто не любит. Он повертел бокал с вином и сказал:

–Я не дома, даже прочитать тебя не могу.

Виталик почувствовал, как душа холодеет. Голос шефа тонул в звуках музыки и смеха. Он понимал, что в очередной раз весь труд насмарку, статью отложат, а потом и вовсе забудут из-за неактуальности. Он уже хотел закончить разговор, как неожиданно шеф произнес:

–Ладно, договаривайся с Юлей пусть верстает новый номер и вышлет в типографию, а копию мне. Я, как доберусь домой, прочитаю, если понравится, дам добро.

–Спа, – начал Виталик поток благодарности, но телефон сообщил, что разговор закончен.

Виталик откинулся на спинку стула, и усталая улыбка счастливой гримасой сморщила ему лицо. Он почувствовал какую-то необыкновенную легкость во всем теле, словно сбросил со своих плеч непосильную ношу. Он встал, выпрямился, походил по комнате, потряс затекшими ногами и счастливый завалился спать

Дверь номера отворилась, и Виталик открыл глаза. Девушка в халате уборщицы ойкнула и глупо захихикала.

–А я думала вы уже уехали, – сказала она, рассматривая заспанную физиономию Виталика.

–Сколько времени? – спросил он и схватился за телефон.

–Одиннадцатый час, – ответила девушка, – вы, когда съезжаете?

–Сейчас, – сказал Виталик и вскочил с кровати.

Девушка снова хихикнула и вышла из номера.

Телефон разрядился и смотрел на хозяина черным экраном. Виталик пару секунд постоял в нерешительности, но потом все-таки решил ехать в офис. Он быстро собрался и спустился к машине. Небо было безоблачным, и солнце ласково светило в лицо. Виталик вспомнил события прошлой ночи и улыбнулся. Чувство гордости переполняло душу. Он сел в машину и отправился на работу.

Турникет упорно не признавал пропуск и, мигая красным крестом, издавал мерзкий сигнал. Охранник вышел из будки и, забрав карточку, удалился в комнату с названием «бюро пропусков». Вскоре он появился с довольно объемной коробкой и положил ее перед Виталиком на стол.

–Вот, – сказал он многозначительно и протянул Виталию листок бумаги. – Распишитесь в получении.

Виталик изумленно открыл рот и посмотрел на охранника. Тот вытащил из кармана ручку и протянул.

Виталик несколько раз прочитал текст, взглянул на коробку и медленно произнес:

–А где трудовая книжка?

–В коробке лежит, – спокойно ответил охранник, забирая подписанный листок.

Виталик заглянул в коробку. Все было свалено в кучу: провода, флешки, СД-диски, ручки, карандаши, исписанные листки бумаги. Сверху всех этой груды вещей гордо возвышались поношенные ботинки, в один из которых была вложена трудовая книжка.

Ничего не понимающий Виталик вышел на улицу и остановился рядом с газетным киоском. Положив коробку на прилавок, он достал телефон. Юноша посмотрел на погасший экран и вспомнил, что забыл его зарядить.

–Здравствуйте, что будете читать? – приветливо спросила продавщица и ласково посмотрела на молодого человека.

–Здравствуйте, Лариса, дайте мне пяток наших за сегодня.

–Ваших нет, может другие почитаете? – предложила женщина.

–Уже все разобрали? – радостно спросил Виталик.

–Нет, изъяли весь тираж, – таинственным шепотом объяснила продавщица.

Виталик взял коробку и сделал несколько шагов в сторону. Он почувствовал тошноту, головокружение и впервые в жизни острое желание закурить.

Догоняя оранжевый закат

Обида, словно песок в постели, не давала уснуть. Егор Андреевич лежал с полуоткрытыми глазами, вспоминая вчерашний разговор. Тридцать с лишним лет его жизнь, расписанная по минутам, принадлежала гражданской авиации. Сейчас, сосланный врачами на пенсию, он захлебывался выплеснутой на него, вынужденной свободой. Он скитался по дому без дела, дефилируя между книжным шкафом и телевизором. Периодически пытаясь пристроить руки, хватался за домашнюю работу, но все быстро утомляло, казалось не интересным, не нужным или просто скучным.

Пытаясь заполнить создавшийся в жизни вакуум, он надеялся устроиться на работу инструктором. На преподавательскую работу желающих было много, находились те, кто блатнее, и ему отказывали. Вот и вчера милый женский голос сказал фразу, мешающую уснуть: «мы вам позвоним». Егор Андреевич знал, что не позвонят. Он повернулся на бок и, посмотрев на спящую жену, осторожно встал, оделся и вышел на балкон.

Город еще спал. Оранжевые фонари освещали пустоту знакомых улиц. Одинокие машины гулом врывались в тишину. Низкое темно-серое небо угрюмо нависало над головой, и только на востоке прорезалась узкая полоса