Идол липовый, слегка говорящий - Николай Бахрошин

Хорошо было…

С утра они опять сидели за дощатым столом и пили горячий чай с липовым привкусом. Старинный самовар в центре стола выглядел как генерал на параде. Баранки размачивались в кружках и намазывались вареньем четырех сортов. Седоволосый Демьян, держа двумя руками блюдце размером в полторы тарелки, хлебал неспешно, но безостановочно, как насос. Они старались не отставать, но это не удавалось.

Старик по-прежнему их ни о чем не выспрашивал. Неспешный застольный разговор долго крутился между вареньем, чаем и разными способами самоварной растопки, а потом плавно перетек на возраст. Все трое дружно соглашались с тем, что на природе, без суеты, без спешки, люди живут здоровее, а главное дольше. Главное что? Правильно! Экология главное, природа, мать наша, туды-сюды ее, разглагольствовал Демьян Еремеевич в своей обычной, протяжно-напевной манере. Без живой природы вокруг человек сирота, вот оно как! А вы думали?

Они соглашались, что по-другому и думать нельзя, по-другому – никак. Без живой-то природы да без экологии…

– Да, вот хоть я, к примеру… Живу я на белом свете долгонько… – рассказывал им Демьян. – Долго живу…

Он степенно, основательно задумался.

– Вот, помню, в тыщу восемьсот двадцать четвертом годе, – продолжил он наконец, – помер в здешних краях такой старец, Васисуилом… нет, Варсанофием его звали, точно…

– Ничего себе! – удивилась Ирка.

Саша, отвечая ей взглядом, восхищенно цокнул языком. Сам старец Васисуил, он же, по уточненным данным, Варсанофий, его не заинтересовал. Но человек, который все это помнил, определенно заслуживал внимания. Саша тут же решил, что надо расспросить старика поподробнее про нашествие Наполеона. Хотя нет, французы до этих мест не доходили… Все равно – живая история, бывает же…

– Да, был такой… – подтвердил Демьян. – Я сам видел, про него целый стенд в краеведческом музее, там я про него видел. Нас водили, когда мы, пацанята, в школе учились. Так тот сто сорок лет прожил, никак не меньше, да… А все поэтому – природа вокруг! Экология в чистом виде, хоть на куски ее режь и ешь!

– Сколько же вам лет, дедушка? – спросила Ирка.

– Мне-то? Да пятьдесят пять годков. Почитай, пятьдесят шестой пошел, – с гордостью ответил Демьян Еремеевич.

Цифра оказалась неожиданной. Саша с Иркой недоуменно переглянулись.

Женщина нашлась первой. В том, что касается возраста, женщины всегда соображают быстрее, Саша давно это заметил.

– А выглядите вы, Демьян Еремеевич, от силы лет на пятьдесят, – откровенно-подхалимски сказала Ирка.

На пятьдесят? На сто пятьдесят с гаком! Нет, мысль об интервью с долгожителем можно оставить…

Саша согласно покивал головой, подтверждая ее слова.

– Природа, экология вокруг… – гордился Демьян. – Чая опять же много пью. Горяченького, своего, на травах. Чай – он хорошо промывает, до самой печенки. Водка тоже промывает, но хуже… Чай – всему голова, водка после хороша… Но главное, чтоб горяченький был, чтоб продирал…

Потом он вдруг отставил блюдце, вскочил с места и прошелся по избе тяжелым, широким шагом. Подхватил у печки топор, проверил большим пальцем остроту лезвия. Громко стукнув, поставил топор на место, снова вернулся за стол. Глянул на гостей ясными, как июньское небо, глазами, погладил бороду и снова взялся за свое корытообразное блюдце, довольно хлебнул.

Заметил он или нет, как Ирка, по-женски проявляя заботу, подлила горяченького из самовара? Значит нет, решил Саша, наблюдая, как тот, обильно хлебнув свежего кипятку, вдруг затряс бородой и закатил глаза под самые брови. Долго и трудно открывал рот, как рыба, выброшенная на берег.

Ирка виновато захлопала руками, как курица крыльями. Саша, закусив губу, чтоб не улыбнуться некстати, нашаривал глазами ведро с холодной водой. Только что с ним делать, с ведром, вылить на голову? Пожалуй, это слишком…

Демьян постепенно отошел. С трудом продышался, облизывая обожженные губы.

– Ох, хорош чаек! Люблю горяченький! – коротко сказал он.

– Да, я заметил, – подтвердил Саша.

Честно говоря, он ожидал услышать совсем другое и в других выражениях. Железное терпение у мужика…

Демьян, опасливо покосившись на блюдце в руках, отставил его подальше.

– А скажите мне, Демьян Еремеевич, – спросил Саша, чтобы перевести разговор, – что это за подземелье такое, про которое нам здесь говорили?

– Подземелье? Есть такое дело… – старик задумчиво погладил бороду. – Могу рассказать, коли интересно…

История действительно оказалась интересной. Необычной. Если привыкнуть к его неспешной манере изложения. Тем более если не обращать внимания, как по мере рассказа Демьян периодически срывается с места. Прохаживается по избе, пробует на острие различные колюще-режущие предметы – то схватится за топор у печки, то за ножи на столе. Один раз даже принес из сеней косу и поставил к стенке. Узкое жало блестело, словно отполированное.

Это все-таки слегка нервировало…

* * *

Как понял Саша, все началось еще при Никите Сергеевиче, который Хрущев. Тогда, во времена «холодной войны» с капитализмом, все ждали массированного ядерного удара. На который нужно было дать адекватный ответ. Или же, наоборот, ракеты американцев ожидались, как адекватный ответ на наши попытки установить мир во всем мире социалистическим атомным кулаком. Суть от этого не менялась. Выживут те, кто своевременно укроется в подземельях, недоступных для взрывной волны и последующей радиации. Про это даже в школах рассказывали, рисуя в красках светлое будущее, вспоминал Демьян.

Ващерский край издавна славился своими подземными пещерами, разветвленными, как московское метро. Немудрено, что именно его избрали военные для создания глобального убежища на всякий случай. Работы проводились в обстановке строгой секретности, местных жителей к ним не допускали, материалы и оборудование перебрасывали по воздуху военной техникой. Но слухи, понятно, просачивались. Как ни секретничай, а винные магазины в Острожине тогда можно было пересчитать по пальцам, рассказывал старожил. А военные строители – тоже люди, тоже не против поддержать состояние души крепким градусом. Именно там, вокруг этих редких очагов культуры, происходила смычка засекреченных оборонщиков и любопытных аборигенов. Ну и танцы, понятно, знаменитая танцплощадка была в городе в те времена, со всех окрестных деревень молодежь съезжалась, делился воспоминаниями старик. Кто с колом, кто с дубьем, кто со свинцовыми бляхами – и все на танцы. Редкий вечер горсть-другую зубов с дощатой веранды не выметали. Но чтоб ножи или, допустим, ружья – ни-ни, порядок был! И солдатики тоже танцевать любили, у них у всех ремни, так и хлестались ремнями. И девки, понятно, тут как тут, смотрят, любуются, как мужики танцуют врукопашную. После, как положено, обмыть мировую… Таким образом местные узнали, что в Ващерских пещерах строится секретный оборонительный узел, целая подземная крепость, которая должна уцелеть, когда все живое на поверхности обратится в радиоактивный шлак. Строится, конечно, не для местного населения, даже не для рядовых солдат, там самое низшее звание в штатном расписании – лейтенант, хвастались строители своей причастностью к государственным тайнам.