Высотки сталинской Москвы. Наследие эпохи - Николай Кружков

Ситуация становилась драматичнее с выходом правительственного постановления об изменении функционального назначения здания. Понимая это, Моссовет продолжает настаивать на выносе университетского комплекса за город. Однако Сталин не менял своих решений. Безусловно, он и сам прекрасно понимал, насколько усложняется задача, насколько возрастут объемы и требования к организации, к темпам проведения строительства. Если принять во внимание реплику Сталина «…строить поручим Комаровскому…», то можно предположить, что в момент подготовки постановления от 15 марта 1948 года он уже предполагал кадровые перестановки. Возможно, кандидатуру архитектора Л.В. Руднева предложил правительству именно генерал А.Н.Комаровский. Было ли это в действительности так – сказать пока сложно. Факт остается фактом – Б.М. Иофан получает новое техническое задание на проектирование высотного здания университета, причем в разработке задания он сам принимал непосредственное участие[83].

А.Н. Несмеянов вспоминает, как познакомился и встречался с Б.М. Иофаном.

«…Я бывал у него, пил очень вкусный кофе, за которым излагал ему свои мысли по поводу «высотного здания МГУ», как это официально называлось, а по сути дела университетского городка с главным высотным зданием. Основная мысль заключалась в том, чтобы как можно больше кубатуры в городке отдать не высотным зданиям. Допустимо размещать в высотной части МГУ лишь парадные помещения, массовые аудитории, жилье и такие факультеты, где не производят работы с точной измерительной аппаратурой: математический, географический, геологический.

Как я уже говорил, гуманитарные факультеты решили оставить на Моховой, и мне передавали, что это встретило одобрение С талина. Народ, дескать, привык, что университет в Москве на Моховой. У Иофана начало вырисовываться ориентировочное распределение объемов. Факультеты физики, химии, биологии размещались в отдельных зданиях. Это открывало доступ к высотному зданию, которое он предлагал сделать пятиглавым, в соответствии с традицией русского зодчества…»[84]

Существует свидетельство, что Б.М. Иофан компоновал высотную композицию, опираясь на якобы имевшую место устную просьбу Сталина «сделать университет по возможности именно русским зданием»[85].

Обладавший прекрасным чувством монументального стиля, Б.М. Иофан в своих эскизах определил идею замысла сооружения, увенчав его пятью башнями по об разу православного храма. Прототипом высотной части послужили сразу несколько зданий Нью-Йорка, виденных Б.М. Иофаном еще до войны во время творческой командировки в США. Однако неизбежное сходство с американскими зданиями зодчий постарался ослабить, предусматривая размещение скульптурной композиции наверху центрального объема.

Отстранению Б.М. Иофана предшествовало постановление Совмина СССР № 1403 от 24 апреля 1948 года, где ему и А.Н. Прокофьеву был объявлен выговор «за безответственное отношение УСДС к работе в деле проектирования и переоборудования под гостиницу дома 44/2 по Ленинградскому шоссе в г. Москве». Это дополняет общую картину. Можно пред положить, что данный выговор являлся предупреждением, которое должно было подвести зодчего к пересмотру каких-то моментов в линии своего поведения.

Официальную версию отставки Б.М. Иофана приводит в своей книге И.Ю. Эйгель. «Особую заботу архитектора Иофана составляла градостроительная роль нового комплекса МГУ, его связь с высотными зданиями в силуэте столицы и связь с Москвой-рекой. Зодчему хотелось, чтобы здание, от которого начинается новый район, включилось в застройку города. Для того чтобы здание со стороны города не скрывалось за возвышенностью Ленинских гор и связывалось с водной гладью, он ставил его на четверть километра ближе к бровке реки по сравнению с тем местом, где теперь расположен МГУ. Эти неполные три сотни метров оказались роковыми для судьбы проекта Иофана. Он настаивал на своем, но не получил поддержки. За несколько дней до окончания всесторонне разработанного эскизного проекта Иофану пришлось передать его в руки другой группы архитекторов, которые и довели работу до полного завершения. Новое здание Московского университета им. М.В. Ломоносова было построено на Ленинских горах в первоначально установленный короткий срок»[86].

Почему же Б.М. Иофан отказывался перенести здание на 300 м дальше от откоса? Вероятно, потому, что это противоречило ранее обозначенным условиям, в соответствии с которыми он готовил эскизный проект. Следует напомнить, что согласно требованиям постановления от 15 марта 1948 года Б.М. Иофан планировал освоение для нужд МГУ участка у излучины Москвы-реки шириной 450 м. Чем же была вызвана необходимость переноса? Одна из возможных версий имеет историческую подоплеку. В 1817 году на Воробьевых горах был заложен грандиозный храм, долженствующий служить памятником избавления Москвы от нашествия наполеоновской армии. Проект храма разработал архитектор А.Л. Витберг, но спроектированное им грандиозное сооружение не было осуществлено. Эксперты тогда посчитали, что если поставить храм вблизи кромки откоса, то грунт может не выдержать нагрузки[87]. Вероятно, и теперь, в разгар проектных работ, об этой истории вспомнили и потребовали проведения дополнительной геологической экспертизы, результаты которой могли подтвердить справедливость опасений.

Архитектор Б.М. Иофан. Один из вариантов здания МГУ. Фасад. 1948 г.

Б.М. Иофан рос в Одессе, приморском городе с плоек им рельефом, учился в Италии у Армандо Бразини. Возможно, поэтому зодчий в своей практике стремился приближать проектируемые сооружения к воде, архитектура фасадов многих его значительных произведений находила отклик в поверхности водной глади. Дом на набережной, павильоны СССР в Париже (1937) и Нью-Йорке (1939), наконец, Дворец Советов – вот неполный перечень наиболее известных его работ. С изменением назначения здания встала и еще одна важная проблема – необходимость освоения значительных территорий. Пока Б.М. Иофан проектировал жилой дом и гостиницу, необходимости в этом не было. Дело в том, что на расстоянии полукилометра от откоса проходила в ту пору граница Москвы и Московской области. По этой границе шла трасса Рублевского водовода. При его постройке еще в конце XIX века Воробьевы горы были использованы для сооружения напорного резервуара питьевой воды емкостью в несколько миллионов ведер. Вплоть до середины 50-х годов питьевая вода подавалась из Рублева мощными насосами, а затем по двум магистралям направлялась к южным районам столицы[88]. Переносить резервуары Моссовет в тот момент категорически отказался (они используются и до наших дней), потому и предлагал для застройки район за Калужской заставой. Если территория, отведенная под строительство, имела (согласно постановлению) в длину 600, а в ширину 4 50 м, то разместить на ней университетский городок со всеми необходимыми строениями было попросту невозможно[89].