Государственное управление в России в 2000—2012 гг. Модернизация монетизации - Лидия Сычева

Поднимемся теперь от отдельного комплекса на уровень народного хозяйства: еще в 2004 году с использованием отчетных межотраслевых балансов было установлено, что в расчете на 1 процент рентабельности частного капитала в промежуточном производстве Россия напрямую теряет 2 процента ВВП.

Как видим, денационализация действительно вылилась у нас в долларизацию и деиндустриализацию. Все это звенья одной и той же цепи, все это долгосрочные и тягостные последствия антигосударственных реформ 1990-х годов.

— Вы утверждаете, что на основе денационализации действует пагубная модель проедания национального богатства России…

— Как известно, природные ресурсы, разведанные и подготовленные к вовлечению в хозяйственный оборот — нефть, газ, древесина, цветные и черные металлы, удобрения, биоресурсы и т. д., — уже сосчитаны и входят в состав национального богатства. Их извлечение означает сокращение национального богатства. Если извлекаемые ресурсы не служат внутреннему производству продукции с высокой добавленной стоимостью, а продаются и затем просто проедаются, значит, Россия расходует свое национальное богатство на текущее потребление. Наши расчеты показывают на ежегодное уменьшение национального богатства в объеме 10 процентов стоимости извлекаемого сырья. Таков источник роста ВВП в период 2001–2008 годов, называемый еще периодом «тучных лет». Цифра сокращения национального богатства в одном только 2008 году эквивалентна 42,2 млрд долл.

То есть на протяжении всего периода «тучных лет» рост ВВП обеспечивался посредством проедания национального богатства. Так было и в 1990-е годы.

Глубокий внутренний кризис, паразитический и непроизводительный характер действующей модели маскировала инфляция нефтедолларов: на поверхности представал рост ВВП. Конечно, ученые и специалисты не разделяли иллюзий. Анализ показывал, что на 1 процент прироста ВВП в 2000–2008 годах приходится 0,9 процента прироста цен сырьевого экспорта, что совокупный рост ВВП на 90 процентов обусловлен инфляцией нефтедолларов, а потому является безресурсным, бестоварным, фиктивным.

Из анализа следовал вывод, что Россия довольствуется ростом без развития. Этот вывод подкреплялся дополнительными индикаторами: отрицательным качеством роста, отрицательной приростной конкурентоспособностью страны, низким мультипликатором добавленной стоимости в расчете на единицу стоимости сырья: 1,8 против 14–15 в США и ведущих странах ЕС.

Подтверждалось и состояние деиндустриализации экономики России. Работоспособность нашей промышленности не восстановлена даже в той мере, какая необходима для простого сохранения имеющегося национального богатства России.

Таковы основные аргументы, которые доказывают взаимосвязь денационализации, долларизации и деиндустриализации России.

Отсюда следует принципиальный вывод: падение цен нефтегазового экспорта не создало, а только обнажило глубокий и общесистемный внутренний кризис. Это тот самый кризис, который действительно порожден антигосударственными реформами, и прежде всего тотальной и внеэкономической денационализацией, сдачей командных высот экономики компрадорскому капиталу. Кризис долларизации не имеет к его происхождению ни малейшего отношения. Напротив, кризис долларизации перевел наш внутренний и системный кризис из скрытой формы в открытую.

— Об этом молчат экономические ведомства и те экономисты, которые специализируются на оправдании реформаторов. Какой смысл в такой позиции?

— Это весьма болезненный вопрос. Политического здесь не меньше, чем экономического. Во взаимоотношениях между властью и олигархическим капиталом особняком стоят 2006 и 2007 годы, на которые приходится разработка и осуществление стратегии обеспечения преемственности власти.

В точке для 2007 года нами установлен эксцесс данных, нетипичный выброс, статистическая аномалия. Фактически это год выборов, в связи с чем на олигархов легла предельная финансовая нагрузка. Власть, надо признать, отдала долг олигархам — 5 трлн руб., что по докризисному курсу составляет около 200 млрд долл.

Страна полагала, что девальвация есть та цена, которую придется уплатить за поддержку кредитования и промышленности. Власть так и преподносила свои действия: мол, государственные деньги предоставляются частным банкам ради увеличения ликвидности, ради рублевого кредитования. Это была ложь во имя спасения олигархов.

Но всевластия олигархического капитала экономике России больше не выдержать. Экономике России нужна власть высокотехнологичного, неоиндустриального капитала.

Господство сырьевого, по сути, компрадорского капитала объективно обречено. Полный его крах — это вопрос ближайшего времени. В сущности, компрадорский капитал перестал быть опорой преемственности политической власти. История предоставляет власти, по сути, единственный шанс удержания политической преемственности — необходимо срочно заключить социальный контракт с высокотехнологичным, национально ориентированным капиталом.

— Но мы знаем, насколько слаб сейчас наш промышленный капитал.

— Да, это так. И все же ситуация далеко не безысходная. Централизованная собственность и централизованный производительный капитал всегда были, есть и будут основой централизованного государства. Напротив, децентрализованная экономика неминуемо ведет к децентрализации государства. Надо ли говорить, что такое децентрализация государства в России, в многонациональной и федеративной стране? Понятно само собой, децентрализация для России равнозначна дефедерализации, распаду.

Скажу прямо: альтернативы национализации стратегических высот экономики России не существует. Альтернативы и раньше не было, в 1990-е годы, а теперь и нет подавно. Слишком туго переплетен сейчас клубок внутренних противоречий: и экономических, и политических, и социальных, и межэтнических. И способ их разрешения единствен — стратегическая национализация. Национализация земли, банков, добывающего сектора, инфраструктурных монополий.

По итогам 2008 года легко оценить неэффективность принятых антикризисных мер и понять причину их неэффективности: качество роста отрицательное; темп роста промышленности ниже темпа роста ВВП; приростная конкурентоспособность на порядок уступает показателю развитых стран; национальное богатство сократилось на 42,2 млрд долл.; инфляция по дефлятору ВВП двузначная и доходит до 19 процентов.

На что рассчитывать? На внутрироссийский спрос, а для этого нужна система и умение ведомств экономического блока обеспечить его. Но ни системы, ни умения сейчас нет. Время потрачено на так называемые институты развития, но их потенциал смехотворен — 0,1 процента ВВП. Министерство экономического развития РФ впустую потратило 8 лет работы. Сейчас оно, во время кризиса, вышло с программой развития конкуренции, то есть по-прежнему предлагает делить и расчленять. О вертикальной интеграции оно даже не думает. А она способна обеспечить экономике как минимум 53,4 процента ВВП. А предпосылкой вертикальной интеграции является опять-таки стратегическая национализация.

— Некоторые экономисты считают возможным обойтись без национализации банковской системы и ограничиться валютным контролем…