Ниалл. Возвращение Повелителя Света - Валерия Катина

колонну и в полумраке сводов пещеры его лазурные глаза горели синим пламенем. Ниалл наклонил голову набок и платиновые локоны, забранные в высокий хвост, качнулись вслед за хозяином. Персефона со знанием дела пояснила:

— Тут заклинание, способное заставить Арфу петь.

Ниалл рассмеялся, а затем указал на светящийся артефакт и насмешливо воскликнул:

— Удачи!

Персефона скептически фыркнула, прочистила горло и, пробегая кристально-голубыми глазами по корявому почерку, зажгла на пальцах темный огонь. Он вспыхнул подобно вспышке. Запахло пеплом, в груди разлился восторг — так было всегда, когда девушка пользовалась магией. Ее охватывал небывалый восторг, сродни с катанием с горки на санках. Оранжевое пламя качалось из стороны в сторону, а вокруг него клубился обсидиановый дым. Ниалл скривился. Он понимал, девочка ни в чем не виновата, она просто хотела быть магом, а не простым человеком, а в голове все равно стоял вопрос: почему Хаос? Из-за страха быть убитой людьми Ниалла, ведь Бог истреблял пустых людей, или она действительно так хотела получить силу, что ей попросту было все равно Хаос это или Порядок?

Девушка направила магию в светящийся артефакт, а затем произнесла слова:

— Ми фаре гио ла нуто зил.

Арфа засветилась ярче. Пещеру озарила яркая зеленая вспышка, льды завибрировали, затрясся пол, с потолка вниз ухнули острые сосульки и со звоном разбились. Ниалл не на шутку испугался. Он засветился, и крошки льда, что падали вниз, таяли еще до приближения к Повелителю. Раздался звон такой силы, что у Персефоны из ушей и носа закапала кровь, а затем Арфа вспыхнула черным огнем и раздался взрыв. Крошки льда, точно острые толстые льдины мчались со скоростью ветра, готовые прибить тело Персефоны к стене. Ниалл среагировал молниеносно. Он за долю секунды коснулся нити Света и оказался перед Персефоной, заключил ее в свои объятия, закрывая от летящего льда своей крепкой спиной. Они рухнули на пол, сосульки со свистом пролетели над головой Персефоны и врезались в стену, а затем осыпались снежной крошкой. Изо рта Ниалла на шею девушки полилась обжигающе горячая кровь. Она жгла кожу так сильно, что она вздрогнула, испугавшись, что Ниалл больше не откроет свои красивые глаза. Когда все резко стихло, Бог страдальчески сморщился и распахнул веки. Радужка горела синим пламенем, с уголка губ стекала кровь. Она была такой черной, что Персефона, ужаснулась. Она вскинула руку и попыталась стереть ее ладонью, но Ниалл не дал. Он сполз с Персефоны, зашипев от сильной боли. Стоя на четвереньках, тело Бога трясло, кровь все вытекала, не прекращаясь, а стук его сердца, казалось, мог оглушить любого в радиусе километра. Персефона поднялась, потирая ушибленный от удара локоть. В ушах звенело, голова гудела и раскалывалась на части. Девушка, шатаясь, подскочила к Богу и ужаснулась. В его спину были воткнуты острые, длинные и толстые ледяные шипы. Они проткнули его насквозь и с их кончиков капала кровь. Персефона не знала что делать, она то касалась острых шипов, то в ужасе одергивала ладонь. Ниалл прохрипел:

— Ты дура, Персефона, ты знаешь? Маленькая глупая смертная!

Его и без того алебастровая кожа побелела точно снег, под глазами залегли фиолетовые синяки. Персефона вскинула руку и погладила Ниалла по волосам, прошептав:

— Ниалл! Прости меня. Я…я…не знала, что так получится.

Ниалл мученически сморщился и закрыл глаза, а затем распахнул их и сказал:

— Спрячься за колонну. Я попытаюсь растопить их Светом.

Персефона послушно забежала за колонну и зажмурилась. Ей очень хотелось посмотреть на его силу, но яркий Свет мог выжечь ей глаза в лучшем случае, а в худшем превратил бы ее в поджаренный кусок мяса. Ниалл сплюнул кровь. Мерзкий металлический привкус во рту раздражал, захотелось запить его розовым чаем. Бог сосредоточился, призывая весь Свет, что горел в его душе. Тело вспыхнуло, ослепляя Персефону даже через закрытые глаза. Ниалл был слишком слаб, чтобы растопить каждую льдину. Сотни мелких клинков растеклись по его телу, смешиваясь с кровью, а три больших кола так и продолжали торчать, лишь едва разморозились. Свечение исчезло, стало темно, только Арфа продолжала гореть привычным изумрудным огнем. Персефона выглянула из-за колонны, взгляд голубых глаз тут же нашел Ниалла. Бог так и продолжал стоять на четвереньках, морщась от сильной боли. Девушка подскочила к нему и спросила:

— Чем я могу помочь? Быть может… Может Хаос растопит их?

— Не прикасайся ко мне своим Хаосом! — хрипло рявкнул Ниалл. Его тело засветилось, указывая на дикое раздражение от ее слов. — Просто схватись крепко за льдину и попытайся вытащить их.

— Но Хаос мог бы…

— Не мог! — оборвал Ниалл. — Хочешь помочь? Делай, что велено.

— Вот упрямец! — проворчала Персефона.

Девушка встала сбоку от Бога. Ее начало мутить от вида крови и насыщенного металлического запаха, который смешался с ярким ароматом соленого моря. К горлу Персефоны подступила тошнота. Девушка сморщила нос, борясь с приступом, обхватила льдину двумя руками и потянула на себя. Ниалл зарычал точно раненый зверь, вцепился пальцами в обжигающе холодный пол и зажмурился, ощущая адскую боль. Сейчас бы ему пригодились способности матери — забирать чувства. Персефона вздрогнула от яростного крика, но попыталась сосредоточиться только на шипах. Ее сердце и руки дрожали, перед глазами заскакали золотистые мушки, рот наполнился слюной. Не смотря ни на что, девушка приложила всю силу, что у нее имелась. Когда она смогла выдернуть шип, то не удержалась на скользком полу и упала. Он отлетел и кровавыми разводами покатился в сторону, ударяясь о снежные колонны. Ниалл дышал рвано и часто. Персефона погладила его по щеке и тут же одернула руку. Кожа Бога была такой горячей, что тотчас обожгла ее ладонь. Девушка зашипел, а Ниалл втянул воздух сквозь сжатые зубы и процедил:

— Продолжай!

Персефона послушно обхватила второй шип и что есть силы тащила на себя. Руки тряслись, кол очень медленно выходил из тела, вызывая адскую боль. С хрустом разрывая позвонки и кости, он сантиметр за сантиметром выскальзывал из крепкого тела Повелителя. Не будь он бессмертным, давно уже был бы мертв. Шип выскочил, и Персефона презрительно откинула его от себя. Льдина отскочила и, ударившись о стену, рассыпалась мелкой крошкой. Последний осколок — самый толстый и острый торчал прямо из сердца Повелителя Света. С его кончика медленно капала тягучая кровь. Ниалл был белее снега. Персефона обеспокоенно опустилась на корточки, обхватывая лицо Ниалла ладонями. Мужчина сквозь плотно сжатые зубы процедил:

— Вытащи его, Персефона!

Девушка испуганно вздрогнула, когда Бог распахнул потухшие глаза. Сейчас они напоминали ей дождливую тучу, из которой вот-вот должен