Двенадцать зрителей - Инна Манахова

После первых же розыгрышей эта догадка подтвердилась, а к концу первого гейма появилась уверенность, что малышка (как я ее мысленно называл) проиграет быстро и в одну калитку. Девушка в красном платье играла быстро, размашисто и легко. Даже по сочному стуку мяча о ее ракетку можно было судить, насколько она талантливее и сильнее своей нынешней оппонентки в малиновых кроссовках.

Но и малышка, при всей ее беспомощности и неумении как следует пробить по мячу, казалось, ничуть не терялась. Она терпеливо бегала за каждым мячом и постоянно пыталась придумать что-нибудь особенное, как-то удивить свою соперницу, сбить ее с толку. Ее игра вообще отличалась какой-то неповторимой тонкостью и удивительным изяществом. Папа называет таких теннисисток, как она, «кружевницами», и действительно, малышка будто бы неустанно плела невидимый узор, потихоньку впутывая соперницу в свою замысловатую игру.

Надо сказать, иногда ей это удавалось: после отдельных особенно красивых розыгрышей зрители даже вскакивали с мест и аплодировали, не жалея ладоней. Но девушка в красном не поддавалась и до поры до времени сметала кружево легко, как паутину, одним мощным, точно направленным ударом.

Первый сет она выиграла с разгромным счетом: шесть – один. Во втором ситуация начала медленно, но верно меняться в пользу ее маленькой соперницы. Малышка неожиданно прибавила в скорости и теперь успевала буквально к каждому, даже самому неудобному и быстрому мячу. У нее вдруг проклюнулась несильная, но ювелирно-точная первая подача и безошибочно заработал одноручный бэкхенд, который, кстати, считается большой редкостью в современном теннисе (папа говорит, это потому, что одноручный бэкхенд довольно травмоопасен для кисти). Мы и ахнуть не успели, как она забрала второй сет с боевым счетом: семь – шесть (на тайбрейке).

В третьем сете началась борьба нервов, и девушке в красном в какой-то момент не хватило должного хладнокровия. Сначала она проиграла свою подачу, а потом обозлилась и распуляла по аутам все свои мячи. В конце третьего сета она уже явно бросила играть и перестала бегать, а только и делала, что вяло отбивалась от слабеньких мячей соперницы, с делано-равнодушным видом запуская их то в аут, то в сетку.

Наблюдая за тем, как она, не стесняясь, сдает игру, зрители возмущенно зашумели, а затем начали свистеть, но девушку в красном, похоже, ничуть не волновало, как ее принимает местная публика. Она гордо обвела взглядом полупустые трибуны, презрительно усмехнулась и в очередной раз небрежно и резко отмахнулась от летящего прямо в тело мяча. Зато ее маленькая соперница явно поймала кураж и творила чудеса, превращая почти каждый свой удар в законченное произведение искусства, а выигрывая очередное очко, радостно взвизгивала и победоносно сотрясала сжатым кулачком.

Когда малышка выиграла матч и вприпрыжку подбежала к сетке, девушка в красном едва на нее взглянула и неохотно протянула руку для пожатия. Но победительница как будто совсем не заметила раздражения проигравшей и сердечно обняла ее у сетки, а потом, широко улыбаясь, пожала руку судье на вышке и послала зрителям воздушный поцелуй.

– Молодец! – одобрительно произнес мой папа. – Выиграть у такой соперницы дорогого стоит. Но, боюсь, во взрослом теннисе ей ничего не светит с таким маленьким росточком и слабыми ударами.

– А девушке в красном что-нибудь светит? – полюбопытствовал я.

– Она – вот увидишь! – когда-нибудь станет первой ракеткой мира, если, конечно, научится справляться со своими эмоциями. Очень талантливый игрок, но нервы у нее пока никудышные.

– Я был уверен, что она сегодня победит, она ведь явно сильнее, – с сожалением сказал я.

– В любой игре, да и в жизни побеждает не самый сильный, а тот, кто никогда не сдается, – задумчиво ответил мой папа.

И мы с ним вместе помахали руками маленькой победительнице.

Я достал из кармана скомканную программку и нашел ее имя: «А. Берс, № 42 в юниорском рейтинге, гражданство – Россия, возраст – 16 лет и 3 месяца. В финале турнира подобного уровня играет впервые. Ранее со своей нынешней соперницей не встречалась».

Сегодня с самого утра весь наш класс гудел, как растревоженный улей, обсуждая удивительную новость. Танцевальный коллектив «Первый шаг», целиком и полностью состоящий из учеников нашей школы, успешно прошел отборочный тур для участия в новом телевизионном развлекательном шоу и совсем скоро начнет состязаться с коллективами из других городов в прямом эфире на одном из центральных каналов страны! Передавая друг другу ссылку с этой информацией, одноклассники то и дело отрывались от телефонов и поглядывали в мою сторону, некоторые – со злорадством, а другие – с нескрываемой жалостью. Еще бы, ведь я пробовалась в «Первый шаг» дважды и оба раза с треском провалилась.

И вот теперь они там радуются первому большому успеху, а я…

Впрочем, я уже привыкла к провалам, ведь мои беды начались давно, а точнее, девять лет назад, когда я впервые вживую увидела настоящий балет и на всю жизнь загорелась мечтой танцевать на сцене.

В том году к нам в городок приехала на гастроли довольно известная балетная труппа, и маме удалось достать четыре билета, поэтому мы пошли в театр всей семьей: родители, мой старший брат Шурик и я. Не помню, что именно тогда исполняли артисты, помню только таинственный синий полумрак зала и мягко мерцающие звезды из стекляруса, вышитые на легких белых занавесях, а еще – целую толпу маленьких балерин с крохотными ножками и изящно изогнутыми ручками, которые семенили, то собираясь в толпу, то разбегаясь в разные стороны. Никогда не забуду прекрасного мальчика – настоящего принца, – который легко прыгал по сцене, а в последнем подскоке взлетел и на секундочку замер в воздухе, и его подружку, порхающую, будто бабочка, и красиво умирающую в конце представления. А еще помню целое море высыпавших на сцену танцоров и сотни рук, колеблющихся, будто волны, под тревожную нервную музыку. Вдруг танцоры резко подняли широко раскрытые ладони и взмахнули ими, будто стая птиц взмыла над бушующим морем! Тут музыка замерла, и целое мгновение длилась напряженная звенящая тишина, а потом и она разорвалась громом бешеных аплодисментов.

Все это: звезды, полумрак, девочки-бабочки в белоснежных пачках, взлетающий в прыжке мальчик и люди, изображающие море, – как-то странно и больно затронуло мое сердце и навсегда лишило меня прежней детской беззаботности. Я ужасно, до дрожи захотела стать балериной. Теперь все мои мысли, чаяния и надежды крутились вокруг балета: я уговорила родителей купить мне несколько учебников по основам классического танца и заставляла маму читать мне их понемножку перед сном; я взахлеб слушала радиопередачи о балете и, не отрываясь, смотрела балет по телевизору в те редкие дни, когда его показывали по каналу «Культура». Каждое утро я делала особую зарядку: задирала ноги как можно выше, крепко держась за спинку своей кроватки, пробовала ходить на носочках и крутиться, повторяя про себя воздушное и торжественное, как пирожное с зефиром, балетное словечко «фуэте́». А вот слова «батма́н» я старалась избегать: оно напоминало мне отнюдь не балет, а летучую мышь, вернее, супергероя, который носит черный плащ, маску и смешные уши с кисточками.