Тень прошлого - Дебра Уэбб

Она закричала, чувствуя, как ее снова накрывает; собственный голос доносился до нее словно издалека. Он почти вышел — и вдруг снова ворвался в нее, заполнив полностью, целиком накрыв ее своим телом. Он глубоко вошел в нее и словно стал ее частью.

Они взлетели вместе. Когда волны наслаждения немного схлынули, они еще долго лежали рядом, покрытые испариной, и тяжело дышали.

Наконец его губы нашли ее, и он поцеловал ее.

Хотя ей казалось, что она больше не может, она выгнулась и заставила его снова унести ее на вершину чистого наслаждения.

7 июня, четверг, 7:30

Девон ходил взад‑вперед, ожидая известий от Виктории. Белла несколько минут беседовала с ней по телефону.

После пробуждения они старательно избегали друг друга. Прежде он ни разу не проводил всю ночь в «красной комнате». Он потерял счет времени; не представлял, сколько раз они оба испытали оргазм. Из‑за полного изнеможения у них не было сил перейти в его спальню.

А может быть, внизу он чувствовал себя в большей безопасности. Там не так затрагивалась его личность.

Он покачал головой. Нет. Вчера ночью его личность оказалась затронута очень глубоко. У них был не просто секс.

Он посмотрел на женщину, которая расхаживала по комнате с мобильным телефоном, прижатым к нежному уху, и сразу вспомнил, как пробовал ее на вкус. Он знал каждую ее клеточку. Он был женат на Каре пять лет, но не успел узнать ее так близко, так интимно.

Наконец разговор закончился, и Белла повернулась к нему:

— Ричард Саттер не выезжал из страны. Разве что по поддельному удостоверению личности.

— Ричард располагает внушительными средствами и широкими связями. Возможно, он улетел за океан под чужим именем. — Девон покачал головой. — Но что‑то здесь не так.

Белла сунула телефон в карман жакета. Сегодня она надела прямую юбку. Светло‑сиреневый жакет в тон и блуза отлично на ней сидели, подчеркивая роскошную фигуру. И цвет ей шел. Она стояла у камина — грубый камень и дорогое дерево прекрасно оттеняли ее мягкость. Пирс удивлялся, как женщина может выглядеть такой мягкой и хрупкой и одновременно быть такой сильной?

— Я понимаю, о чем ты, — согласилась она немного рассеянно. — Зачем столько усилий, чтобы погубить тебя, если он не собирается быть рядом и видеть, как все происходит? Завершил ли он то, что собирался? Не думаю. А вы что думаете, доктор Пирс?

«Доктор Пирс»?! Он подошел к ней вплотную.

— Девон, — поправил он. — Ты должна называть меня Девон.

Она пытливо заглянула ему в глаза.

— Ты уверен, что хочешь этого? Вчера ночью нам обоим требовалась передышка, но сегодня у нас дела. Если мы вынесем то, что мы делали, за пределы той комнаты, между нами начнется нечто другое. Ты этого хочешь?

Его грудь сжало словно тисками.

— Намек понят, мисс Литл.

Она хотела что‑то сказать, но зазвонил его мобильник.

На дисплее отобразился незнакомый номер.

— Пирс! — сказал он.

— Помогите мне, — послышался хриплый голос.

— Кто говорит?

Белла вопросительно смотрела на него, он включил громкую связь.

— Алло! — сказал он, надеясь, что его собеседница не нажмет отбой.

— Пожалуйста, помогите!

Голос казался знакомым.

— Мисс Мэйнард?

Белла кивнула. Да, так и есть.

— Мисс Мэйнард, где вы?

— Не знаю, кто она такая, — вмешался мужской голос, — но она лежит на тротуаре на Шекспир‑авеню рядом с Логан‑сквер. Возле старого заброшенного обувного склада. Попросила о помощи, и я позволил ей позвонить с моего телефона. Пришлите сюда кого‑нибудь. Возможно, она долго не протянет.

Разговор оборвался.

— Вызывай скорую, — велела Белла, выбегая прочь. — Я за сумкой.

Полтора часа спустя они очутились в центральном помещении оперблока, откуда просматривались все операционные. Девон вызвал скорую помощь, и Одри Мэйнард без сознания доставили в больницу. Кто‑то зверски избил ее, и это после недавней операции! Доктор Рейган заново вскрыл рану, очистил ее и наложил швы. Ей назначили капельницы с антибиотиком.

Корвин и Ходж явились в больницу и ждали Девона, чтобы поговорить с ним.

— Надеюсь, когда она придет в себя, сумеет правдиво ответить на наши вопросы, — сказала Белла.

Девон повернулся к ней.

— Возможно, она не сможет или не захочет отвечать.

Он пытался вспомнить, с чего началось это безумие. Он не получил никаких новых наград. О нем не писали в новостях. Ничего необычного. Ни годовщины смерти жены, ни годовщины их свадьбы, ни годовщины начала партнерства или разрыва отношений с Саттером.

Неделя была такой же, как и прочие, за исключением того, что появилась Одри Мэйнард, объявившая себя его женой, а потом кто‑то убил его домоправительницу. В глубине души ему хотелось бежать подальше от всего этого. Но тогда придется убежать и от вчерашней ночи… Его взгляд задержался на Белле. Вчера ночью впервые за очень долгое время он испытал истинное наслаждение, подлинное желание и удовлетворение.

И ему хотелось еще.

— Мы больше не можем заставлять детективов ждать.

Он какое‑то время не отводил от нее взгляда.

— Не важно. Нам нечего им сказать.

— У них наверняка есть вопросы.

Два детектива сидели в маленьком зале ожидания при хирургическом отделении. Девон пригласил их в кабинет. По пути Белла тихо посоветовала, как лучше рассадить гостей. Оказавшись в кабинете, Девон сел за стол, двух детективов усадил на стулья напротив. Белла, как в прошлый раз, села за боковой столик, чтобы наблюдать за всеми со стороны.

— Давайте кое‑что уточним, — предложил Корвин.

Девон промолчал.

— Кровь в кармане вашего пиджака идентична крови убитого механика, — объявил Корвин.

Девон нисколько не удивился.

— Если кровь в багажнике угнанного «лексуса» была его, естественно, ее же следы вы нашли в моем кармане. Мы уже договорились, что я нечаянно коснулся крови.

— Светлый волос, найденный в вашем доме, совпадает с волосом, обнаруженным на водительском сиденье «лексуса» и на больничной койке, на которой лежала Одри Мэйнард.

— Детектив Корвин, — вмешалась Белла, — мы уже обсуждали вопрос о том, что кто‑то подставляет доктора Пирса. Что вы можете нам рассказать о личности злоумышленника? Удалось ли вам разыскать сообщников Мэйнард? Бывшего компаньона доктора Пирса? Вы ведь, наверное, пришли не только почесать языком. У вас наверняка есть что‑то посущественнее.