Прощение - Жаклин Митчард

– Я никогда не думала об этом в таком духе, – сказала я.

– Мне кажется, что именно ты получила то, чего хотела.

– Я никогда не задумывалась об этом, – повторила я. – О том, что он все время думает о содеянном.

– Это должно быть таким мучением, – тихо произнесла Клэр. – Ну а то, что касается Дэвида... Мне он нравится, как и все дети Праттов.

– Я не думаю, что мы можем сидеть и болтать ни о чем после такого разговора.

– А я думаю, что мы не могли бы сидеть и болтать ни о чем, если бы такого разговора не было.

В этом была вся Клэр. Даже когда она не одобряла чего-то, она все равно выказывала понимание. Наконец, преодолев себя, я спросила:

– Я хотела сказать, нравится ли он тебе, именно тебе?

– Мы слишком маленькие, для того чтобы рассуждать на такие темы, Ронни.

– Мне нравится... Мико.

– Ты с ума сошла? – воскликнула она, и на мгновение мы превратились в двух девочек-подростков, которые сидели и хихикали, говоря о каких-то пустяках. Было так хорошо!

– Он даже не обсуждается как кандидатура! Он ведь пьет кофе. И его мама не член Церкви. Да он, наверное, сексом уже раз десять занимался.

– Ты не можешь сказать наверняка! Кофе для него не грех, потому что Мико не мормон. И он пьет только дорогие напитки, там и кофе, скорее всего, половинка унции, а остальное – молоко. Я видела, у его мамы есть такая интересная кофеварка.

– Все-таки это грех, – упорствовала Клэр. – Это все равно что сказать: я курю всего одну сигарету в день, поэтому я толь ко немножко грешник.

– Это не грех, – возразила я. – Это их образ жизни. Я не говорю, что на это не стоит вообще обращать внимания. Но из-за такого перед тобой не закроются врата рая. Джозеф Смит сказал, что настанет Судный День и многие из тех, кто не попадут на небеса, окажутся мормонами! Так, ладно, ради меня он начнет пить кофе без кофеина, обратится в нашу веру, совершит миссионерское путешествие. А потом я спущу с вершины башни свои длинные волосы, он завяжет их в узел и взберется ко мне. Мы спустимся вниз вместе, после чего поженимся и будем практикующими врачами.

– Я не думаю, что Мико Сассинелли станет врачом.

– Почему нет? Его отец ведь врач? И он собирается в колледж.

– Ронни! Он же любит только дурачиться, и ничего больше.

– Это твой брат Денис любит дурачиться.

– Ему ведь двенадцать лет. Он считает, что намазать волосы зубной пастой – это весело.

– Ну, зато он хорошо учится в школе. Он участвовал в рождественском концерте, пел в хоре. Он хороший ребенок, и очень умный, хотя и любит подурачиться.

Мыс Эмори всегда отправлялись в большой храм, чтобы послушать хор и порадовать детей рождественскими представлениями. После убийства сестер, когда Рейфу было всего три недели, мы все пропустили. Можно было послушать записи, но вживую все звучало совсем иначе. Это было как если бы пение раздавалось с небес. В то Рождество, когда я отправилась в Калифорнию, Клэр пела там в мюзикле – она получила стипендию как одаренная ученица.

Клэр спросила:

– Ты можешь представить себе, чтобы кто-то вышел замуж за Дениса?

– Сейчас я вообще не могу представить кого-нибудь желающей выйти замуж. Мне хочется поскорее бежать отсюда. Не от тебя. От всего, включая...

– Сарай.

– Не только. Хотя, честно говоря, именно это. Я уже ни в чем не уверена. Тот день, когда случилась трагедия с Беки и Рути, – тот день останется со мной навсегда. Это как травма, которая напоминает о себе каждый раз. Я уже перестала думать о том, что это «можно пережить», что «время лечит». Люди всегда будут воспринимать меня в связи с той трагедией. Мы здесь как будто друг у друга в кармане. Я не говорю о нашей дружбе. Все кажется таким маленьким. Таким незначительным. Я хочу в Нью-Йорк, стать актрисой.

– И доктором.

– Угу. И детективом!

– А я действительно собираюсь в Нью-Йорк, чтобы стать актрисой, – сказала Клэр.

Спустя десять лет я буду вспоминать об этом дне, когда две костлявые девчонки с едва наметившейся грудью сидели в купальниках на берегу. Я вспомню об этом дне, когда получу по почте два билета на мюзикл «Маленькие женщины», в котором Клэр, восходящая звезда Бродвея, будет играть Бет. Она не расскажет мне о том, как ее утвердили на роль, желая, чтобы это стало сюрпризом. Я не смогла бы удержаться, чтобы не рассказать о таком событии.

– Я могу рассчитывать на стипендию, – продолжала она. – Если буду много трудиться.

– Разве для этого не нужно... Я не хочу сказать, что у тебя не хватит таланта, ты великолепно поешь... Но разве для этого не надо получить профессиональное образование?

– Я все время экономила деньги, которые получала за то, что нянчила детей. Голос начинает развиваться в подростковом возрасте, если только ты не отмеченный Богом ребенок. Я накопила две тысячи долларов, Ронни.

– Иди ты!

– Правда. Шестьдесят долларов в день мне платили Сассинелли за то, что я прогуливала их собаку Йорки. Я нянчила маленьких Финнов. Мне помогали младшие братья.

– И ты собираешься воспользоваться этими деньгами...

– Чтобы брать уроки. Я нашла студию при доме одной леди. Раньше она пела в «Метрополитен». Я могу ездить туда на автобусе. Эта леди берет двадцать пять долларов за полчаса работы. Если я буду заниматься один раз в две недели, практикуясь каждый день, то смогу рассчитывать на хороший результат.

– Ты все распланировала.

– Я думала об этом с тех пор, как мне исполнилось одиннадцать. В Нью-Йорке, напротив Линкольн-Центра, есть огромный храм Церкви Иисуса Христа святых последних дней.

Я напомнила ей о том, что говорил нам брат Тимоти о целеустремленности.

– Я восхищаюсь тобой, а сама себе просто противна. Я не такая умная, чтобы ждать стипендии, тем более для поступления и медицинский колледж. Я возьму ссуду в банке, которую буду возвращать до сорока лет. Родители могут помочь мне, но вряд ли они потянут всю сумму.

– Тогда тебе нужно выйти замуж за Дэвида Пратта, ведь он сын врача, – поддразнила меня Клэр.

– Если ты переедешь в Нью-Йорк, а я куда-нибудь на Гавайи, то мы никогда не увидимся.

– Но у нас ведь будут свои самолеты! – воскликнула Клэр.

– Я совсем забыла, – откликнулась я на шутку.

– И мы будем каждый день посылать друг другу электронные письма, – поддержала она.

– У нас еще много времени в запасе, – напомнила я ей.

– Но ты уедешь первой.

Не знаю, что заставило ее так думать, но, как оказалось, она была права.