Зильбер. Третий дневник сновидений - Керстин Гир

«Just call те Lucifer. Cause I'т in need of some restraint» - пел Мик Джаггер.

А Генри, вскинув брови, заметил:

- Твой любимый саундтрек, Артур.

Джаспер с упрёком пихнул его локтем, подошёл к Артуру и демонстративно обнял его.

- Хорошо, что ты здесь, с нами. Грейсон и Генри тоже рады, они только не показывают виду. Но в глубине души они сознают, что для такой дружбы, как наша, не имеют знамения некоторые расхождения во взглядах. Дорогой наш и все вы, теперь что-то должно сдвинуться с мёртвой точки.

- Дай им немного времени, - сказал снисходительно Артур. - Понимание приходит иногда, лишь, в крайнем случае, когда по-настоящему нуждаешься в старых друзьях. И это произойдёт скорей, чем вы, может, думаете. - Он слегка наклонился, деланая робкая улыбка сменила на его лице обычно самоуверенное выражение. - Я говорю лишьSaros-Zyklus.

Мы ничего не отвечали, продолжали держаться невозмутимо. Я, во всяком случае, молчала хотя бы потому, что мне не приходило на ум ничего, кроме «Ха?». О Saros- Zyklus я слышала впервые. Вдобавок моё внимание отвлекла Персефона, она как раз сейчас отошла от нас. Я смотрела, как она спешит покинуть комнату. Может, ей стало плохо от вина? Или её сестра появилась раньше, чем она ожидала, и Персефона не хотела попадаться ей на глаза в этом платье?

Артур совершенно точно оценил наше молчание.

- О, Анабель ещё не посвятила вас в свои расчёты? - Он обеими руками изобразил в воздухе кавычки. - Эти её не всем понятные таинственные смертельные угрозы... Она говорила, что вам не пережить день солнечного затмения?

Нет, этого она не говорила. Но какая-то угроза была.

- С некоторых пор она уже с ним не беседует, - продолжал Артур, и по моим рукам пробежали знакомые мурашки. - Я имею в виду демона, Повелителя тьмы. Или наоборот. - Он коротко засмеялся. - Того, от которого нам, во всяком случае, не приходится ждать ничего доброго, так думает Анабель.

- Но тебя-то он уже считает своим, - довольно холодно произнёс Грейсон.

Я сжала руку Генри, потому что вдруг подумала, что через две недели действительно ожидалось солнечное затмение.

Мы собирались наблюдать это событие на школьном дворе, обзаведясь защитными очками и разными измерительными инструментами, которые уже мастерили из бумаги на уроках физики.

- Артур слабо улыбнулся: Если серьёзно, было бы умней вспомнить старые времена и держаться, как прежде, вместе. Положение может ухудшиться быстрей, чем нам хотелось бы.

- Что ты... - начал Гарри, но тотчас замолк.

И не только он. Все внезапно прекратили разговаривать, танцующие застыли в странных позах. Если бы не продолжала играть музыка, наступила бы мёртвая тишина. И лишь Персефона вновь появилась в дверях.

Моя Персефона, девушка, которую интересовали только симпатичные парни, мода и макияж, которая часами могла говорить о губной помаде и отличии тёмно-малинового цвета от перламутрового розовато-лилового. Предмет, который она показывала, стоя на пороге, так ей не подходил, что секунд пять я тупо смотрела на неё, прежде чем до меня дошло, что передо мной не фата-моргана. Там стояла действительно Персефона -ив руках её было ружьё. Чертовски большое, чертовски настоящее ружьё.

И по виду Персефоны можно было сказать, что она знает, как с этим ружьём обращаться. Она медленно подняла его и направила в нашу сторону. С задержкой в несколько секунд меня охватил ужас.

Больше всего меня испугало, однако, не оружие, а странное, остекленело-мечтательное выражение глаз Персефоны. Точно так же выглядела миссис Лоуренс тогда в столовой.

Артур тихо засмеялся.

- Быстрей, чем нам хотелось бы, - повторил он.

Эмили выключила музыку. Она единственная изо всех сумела шевельнуться, остальные всё ещё стояли в оцепенении, уставившись на Персефону.

А она уставилась на нас.

Без музыки воцарилась полная тишина, лишь из кухни ещё доносились смех и обрывки слов - там явно не знали, что происходило у нас.

В школе нам когда-то давно давали памятки о том, как правильно вести себя в случае угрозы жизни, и правило это сводилось к простой формуле: бежать, спрятаться, ждать. Мы просто ждали. Вдруг всё это обернётся глупым розыгрышем?

Я потеряла чувство времени. Может, Персефона вошла всего несколько секунд назад? Но мне уже казалось, что прошла целая вечность. Рука Генри в моей руке была ледяной.

Джаспер наконец решился прервать тишину.

- Это что?.. Охотничье ружьё моего отца? - Голос его звучал хрипло.

- Да, - сказала Персефона невозмутимо. - Ключ от шкафа с оружием он спрятал под старым цветочным горшком в прачечной. На второй полке сверху.

Старый цветочный горшок. Прачечная. Мой мозг повторял отдельные слова, но не мог связать их в законченную мысль.

Что здесь происходит?

Грейсон шагнул вперёд, Персефона в ответ направила ружьё на него. За моей спиной прозвучал сдавленный крик девушки, и Грейсон больше не шевелился.

- Лучше положи эту штуку, Пенелопа. - Джаспер нервно засмеялся. - Она не заряжена, но мало ли что...

- Персефона, - поправила его Персефона. Её голос звучал совершенно спокойно. - Меня зовут Персефона. А такая винтовка перезаряжается простым движением затвора, заодно выкидывается гильза. Это же очень просто. - Она сделала шаг-другой, вошла в комнату и подняла винтовку обеими руками. - В конце концов, можно поставить на предохранитель. Дышать спокойно.

Ей это удавалось гораздо лучше, чем нам. Мы не могли ни задержать дыхание, ни откашляться - дуло ружья продолжало поворачиваться в нашу сторону.

А точней сказать, на меня.

- Приклад надо как следует прижать к плечу. Расслабить кисть, предплечье и всю руку, одновременно напрячь запястье. Снять с предохранителя, прицелиться, указательный палец положить на курок, - продолжала Персефона.

Голос её звучал так, будто она зачитывала поздравление к 75-летию Общества любителей охоты на уток. Только я не была уткой. И я не была любителем охоты.

- Персефона! - произнесла я хриплым шёпотом.

И дальше не могла найти слов. Я знала: что-то надо сделать, но чувствовала себя в одном из тех кошмаров, когда время движется замедленно и земля под ногами, сам воздух кажутся вязким сиропом. Даже мозг становился сиропообразной массой. Хотя, возможно, всё происходило гораздо быстрей, чем мой мозг способен был это усвоить.

Персефона и так не обращала на меня внимания: она больше занята была тем, чтобы точней прицелиться мне в грудь. Грейсон стоял к ней ближе, но по выражению её лица чувствовалось, что ее не волновало, успеет ли он ее остановить. Будь он каким угодно быстрым, пуля быстрей.