Никогда не отступай - Уильям Форстен

«Можно ли верить этому сообщению?» — размышлял Пэт. Не исключено, что это тактическая хитрость со стороны противника, попытка заманить отряд вглубь леса и, отрезав от основных сил, уничтожить. Он сознавал, что их левый фланг недостаточно хорошо укреплен. Правда, подобраться к ним лесом там было практически невозможно, но в принципе бантаги могли обойти их фланг с севера и смять его.

— Это нельзя оставлять без внимания, — сказал Рик, указывая на карте ту точку, где, по сообщению Мак-Мертри, бантаги накапливали силы.

— Внимание-то мы обратим, но что толку, если нам точно не известно, что там такое, — проворчал Пэт. — Чертов телеграф!..

Линия, протянутая на левый берег, постоянно выходила из строя, и Пэт не раз испытывал искушение задать связистам хорошую взбучку. Но сейчас для этого не было времени. Эндрю не уставал твердить: чем хуже идут дела, тем спокойнее должен держаться командир. Его нервозность тут же передастся подчиненным, вплоть до рядовых. До сих пор роль невозмутимого начальника всегда отводилась самому Эндрю, но сейчас под началом Пэта были четыре отдельных корпуса, и приходилось сдерживать себя.

— Рик, пошли на север приданный тебе кавалерийский дивизион. Пусть дойдут хоть до Северного полюса, если потребуется. Надо немедленно выяснить, что там происходит.

Он взглянул на солнце, поднимавшееся над деревьями. День обещал быть знойным, это чувствовалось уже сейчас. Жару усугубляли пожары и бесконечная стрельба. К полудню людям придется тяжко.

Внутренний голос нашептывал ему, что разумнее было бы отойти еще дальше — туда, где окопались 3-й и 11-й корпуса. Они находились всего в десяти милях от конечного пункта железной дороги, и в случае чего оттуда легче уносить ноги.

Он снова посмотрел на карту. Жаль оставлять эту позицию — очень уж удобна гряда холмов, тянувшаяся с севера на юг и возвышавшаяся над равниной на пятьсот футов. Если расчистить от леса все подступы, здесь можно уложить тысяч двадцать-тридцать этих дикарей, не понеся почти никаких потерь. Другой такой оборонительной позиции не найти до самой Шенандоа. Ведь приказ был — нанести врагу максимальный урон, да и Пэт не привык сдавать местность без боя.

— Так мы отступаем? — спросил Рик.

Пэт вытащил новую сигару, откусил кончик и раскурил ее. Шум битвы усилился, дым клубами валил из-за деревьев.

— Здесь чертовски уютное местечко. Если они хотят его приобрести, пусть уплатят соответствующую цену.

— Сэр! «Питерсберг» заходит в гавань!

Эндрю оторвался от груды донесений, заваливших его стол. Хотя Винсент, как начальник штаба, мог заходить к Эндрю в любое время, ему очень хотелось отчитать молодого человека за столь бесцеремонное вторжение. Но тут до него дошел смысл сказанного.

— «Питерсберг»?! Какого черта ему здесь надо?

— Бог его знает. Вышел из тумана несколько минут назад, насквозь продырявленный.

Выскочив из-за стола, Эндрю бросился к дверям. Утренний туман поднимался с моря тонкими полупрозрачными лентами. В другое время Эндрю не преминул бы полюбоваться этим зрелищем — рассеивающийся под первыми лучами солнца туман над морем так напоминал ему Мэн.

При виде покореженного и покрытого копотью броненосца у Эндрю сжалось сердце. Положение обязывало ждать капитана с докладом в кабинете, а не мчаться на пристань встречать судно. Однако в данном случае он не мог усидеть в штабе, он лишь старался идти с достоинством, не переходя на бег. Весть о приходе «Питерсберга» уже распространилась по всему порту. Солдаты выбегали из дверей складов и, прикрыв глаза от солнца, рассматривали корабль. Бригады, работавшие на железнодорожной станции, побросали свои дела и кинулись на пристань.

— На нем адмиральский вымпел, — озабоченно заметил Готорн. — Если это и вправду Буллфинч, то, значит, наша блокада накрылась.

Эндрю предпочел промолчать, потому что боялся того же самого.

Они шли между длинными рядами пакгаузов, которые на время заслонили от них корабль. Эндрю услышал, как произносят его имя, и, оглянувшись, увидел, что сотни взбудораженных людей устремились вслед за ним, желая выяснить, в чем дело.

— Эндрю! — Из переулка вынырнул запыхавшийся Эмил. — Увидел его из окна госпиталя. Уже послал на пристань санитарные машины.

Эндрю кивнул, по-прежнему храня молчание. Наконец, повернув за угол последнего пакгауза, они увидели «Питерсберг», который подходил к причалу, подняв пену за кормой. Из открытых орудийных портов свисали шланги, по которым насосы выкачивали из трюма воду.

На мгновение Эндрю даже приостановился. Весь правый борт судна представлял собой сплошное месиво. В броне зияло пять крупных пробоин.

— Полюбуйтесь, сэр! — проговорил Готорн. — Просто сито!

Толпа с криками изумления и ужаса высыпала на пристань, чтобы как следует разглядеть, что произошло с флагманом Восточного флота. Открылась погнутая дверца бортового люка, и появившиеся матросы стали ловить концы, которые им бросали с пристани. Корабельную машину остановили, из трубы вырвался последний столб дыма, и судно мягко стукнулось бортом о причал. Люди на причале накинулись на моряков с расспросами. Эндрю взглянул на Винсента, и тот понял его без слов. Вскарабкавшись на груду ящиков, загромождавших пристань, он вытащил револьвер и выстрелил в воздух. Мгновенно все внимание переключилось на него.

— Эй, вы, охламоны! — завопил Винсент. — Что вы раскудахтались, как потревоженный курятник? Живо отправляйтесь по рабочим местам!

Все ошарашенно уставились на него разинув рты. Вдали послышалась сирена «скорой помощи», и на главной улице, спускавшейся к пристани, показался белый фургон с брезентовым верхом.

— Послушайте! — продолжил Винсент уже нормальным голосом. — Ясно одно — корабль где-то сильно потрепали. Надо доставить раненых в госпиталь. Так что лучше разойдитесь и дайте проехать санитарным фургонам. Я обещаю: когда мы выясним, что случилось, то сообщим об этом всем подразделениям. Главное — сохранять спокойствие. У вас есть работа, и надо закончить ее побыстрее.

Люди неохотно поднялись обратно на холм, возбужденно переговариваясь. Первый санитарный фургон въехал на причал. С судна перекинули трап и спустили по нему раненого на носилках. Обе его ноги были оторваны выше колен. Моряк был в полубессознательном состоянии и моргал из-за яркого света. Когда его проносили мимо Эндрю, их глаза встретились. Эндрю прикоснулся к плечу раненого.

— Теперь ты дома, сынок, — прошептал он.

Моряк порывался что-то ответить, но Эмил, бесцеремонно отодвинув Эндрю в сторону, пощупал лоб раненого и велел санитарам поскорее нести его в фургон.

Эндрю молча, стараясь не показывать своих чувств, наблюдал за тем, как с судна выгружают изувеченных людей с почерневшими, обожженными лицами и пропитанными кровью повязками. За ними по трапу спустились раненые, способные ходить самостоятельно. Некоторые из них пытались отдать Эндрю честь, но он лишь махал рукой, чтобы они не тратили времени даром.